Ксения Букша - Счастье-то какое! (сборник)

В конце апреля Таня родила немного недоношенную девочку.

Матерью она оказалась никудышной, да еще молоко у нее быстро кончилось, что, однако, ее не огорчило. Наоборот – одной заботой меньше. Песцов покупал подгузники, смеси, присыпки, соски, бутылочки, термометры, пеленки-распашонки, взял всё на себя, вставал к Олечке ночью, купал ее, целуя в заднюшку и с удивлением видя, как брезгливо морщится Таня, наблюдая за этим.

Песцов сумел пристроиться штукатуром в небольшую фирму по ремонту квартир. Руководитель фирмы быстро понял, с кем имеет дело, сказал, что хочет поставить Песцова прорабом.

– Только не надо этого нигде записывать, пусть я значусь штукатуром.

– Не бойся, я твою ситуацию знаю. Будешь прорабом как бы подпольно.

– Откуда знаете?

– Город маленький, все всё знают.

Став прорабом, Песцов вынужден был сбрить усы и бородку, потому что и подчиненные рабочие-ремонтники, и оптовики на строительных рынках, с которыми он имел дело, и заказчики, видя в нем слишком культурного человека, пытались надуть чуть ли не в открытую. После бритья открылись угловатые скулы, линии рта выглядели тверже, от одного этого отношение сразу изменилось. Да и Песцов изменился, начал говорить с ироничной грубоватостью, давая понять, что всех видит насквозь, не стеснялся и выругаться матом, когда надо.

Таня допускала его к себе редко. Ее прежний темперамент куда-то исчез. Видимо, ее саму это беспокоило, она пыталась себя искусственно разогреть, показать прежнюю прыть, получалось плохо, она злилась и упрекала Песцова в неумелости.

– Чего ты хочешь, скажи? – виновато спрашивал он.

– Мужчина сам догадываться должен!

– Ну не догадываюсь, тупой.

– С чем и поздравляю!

Прошло полтора года с тех пор, как Песцов уехал из Москвы. Периодически позванивал прежним женам, общался с Данилой и Никитой, которые становились день ото дня заметно разумнее и этим радовали отцовское сердце, и с Ларочкой, говорившей всё бойчее и складнее и этим умилявшей Песцова до влаги в глазах.

В начале ноября он простудился, но была срочная и выгодная работа, поэтому на ночь наглотался лекарств, напился чаю с медом и лимоном, утром отправился на объект, но к обеду почувствовал, что совсем плох – пот, озноб, сердцебиение. Поехал домой. Дверь была заперта изнутри на засов, он позвонил. Таня открыла не сразу, сказала:

– Не слышала, в туалете была. А ко мне одноклассник Витя заглянул.

В квартире влажно пахло терпким мужским и сладковатым женским потом, густым алкогольным духом, да еще добавлялся запах замоченного для стирки детского белья.

Песцов слил из пластикового корытца воду, отнес белье на кухню, засунул в стиральную машину.

– Хоть это могла сделать? – спросил Таню.

– Ты видишь, ко мне человек зашел?

Песцов распрямился и посмотрел на человека. Короткая стрижка, как у всех у них сейчас, робко-нагловатые глаза, кожа лица облепляет продолговатый череп, да и сам худ – вряд ли оттого, что мало ест, скорее, много пьет.

– Виктор! – представился человек с широкой улыбкой рубахи-парня, который нравится всему свету и не представляет, что может быть иначе.

– Ушел отсюда, – приказал Песцов.

– Что-то вы как-то невежливо! Мы сидим, беседуем, пьем пивко, в чем проблема?

На столе стояла двухлитровая пластиковая бутыль дешевого пива. Песцов взял ее, завинтил крышкой и сунул в руки Виктору:

– Ушел, я сказал. Или помочь?

– Володя, чего ты, в самом деле? – спросила Таня.

И по этому ее почти заискивающему голосу Песцов всё понял.

– Валялась с ним? – спросил он, глядя ей в глаза.

Таня попыталась ответить прямым и честным взглядом, но не получилось, вильнула глазами.

– Если вы так резонно ставите вопрос… – завел было Виктор, и эта его вежливость в сочетании с неотесанным дворовым голосом, не привыкшим выговаривать подобные слова, окончательно убедила Песцова в его догадках насчет происшедшего между Таней и одноклассником.

Он взял Виктора за ворот, рванул, поволок к выходу.

– Я щас отвечу кому-то! – кричал парень, но ответить не успел, был вышвырнут за дверь.

Песцов хотел добавить вслед ногой, но, жаль, не дотянулся.

Вернулся, сел за стол. Молчал.

– Володь, честное слово… – забормотала Таня.

– Я сейчас лягу спать, я заболел, – сказал Песцов. – А ты развесь белье, когда постирается, приберись в кухне, вымой посуду. И сама вымойся, от тебя псиной пахнет! Молодая ведь женщина!

Таня тут же воспрянула, зацепившись за возможность активной защиты.