Ксения Букша - Счастье-то какое! (сборник)

– Не надейся! Ты не считаешься!

Со всеми детьми Песцов сделал селфи-фотографии и, вернувшись домой, часто рассматривал их, чувствуя удивительную полноту жизни и свою в нее, в жизнь, влюбленность.

А потом всё пошло навалом.

Таня сообщила, что беременна.

Сидела на кухне, плакала, пила пиво и кричала, что это он виноват.

– Мы же береглись, – сказал он.

– Забыл, как несколько раз меня уговаривал без этого? – кричала она.

– Ты сама сказала, что у тебя такой период, что можно, – сказал он.

– А кто у нас мужчина, кто думать должен! – кричала она.

– Только аборт не надо делать, – сказал он.

– А я и не могу, я сдохну из-за него, у меня гемоглобин плохой, врачи сказали, и вообще какие-то косяки в организме! – кричала она.

– У тебя будет ребенок, – сказал он, – радуйся.

– Внебрачный, ага, спасибо, – кричала она.

– Давай зарегистрируемся, – сказал он. – И перестань пить пиво, если ты беременная.

– Зарегистрируемся, конечно, – кричала она. – Без свадьбы, как не знаю кто!

– Можно со свадьбой, – сказал он.

– Хорошо я буду с тобой смотреться, тоже жених! – кричала она.

Кое-как успокоилась и объявила: не надо никаких регистраций и вообще ничего от тебя не надо, рожу сама себе ребенка и буду с ним жить.

Ничего, подумал Песцов, когда дойдет до родов, она не захочет быть одна. Он помнил, насколько его прежним женам в этих случаях важна была поддержка. А женщины в инстинктах материнства, к счастью, похожи.

Неожиданно позвонила Катя. Предложила зайти и кое-что прояснить.

Оказалось, была проверка, в документации Песцова нашли нестыковки, его подозревают в злоупотреблениях.

– Екатерина Викторовна, вы же знаете, что все так работают! – сказал Песцов.

– Речь о вас, а не обо всех!

Разговор состоялся при коллективе. Коллектив сидел, нахохлившись, уткнувшись в компьютеры. По тону Кати, по громкости ее голоса, по тому, как она в ходе разговора постукивала ладонью по столу, отбивая такт своей гневной речи, Песцов понял, что Катя сильно изменилась. Чувствует себя уверенной, сильной начальницей и в этом купается.

Песцов кинулся за разъяснениями и возможной помощью к Михайличеву.

– Я в курсе, – сказал он. – Я тоже попал под раздачу. Знаешь, а она ведь и меня съест. Аппетит у девочки разыгрался.

– Сочувствую, но мне что делать? Она на уголовное дело намекает.

– Вопрос в финансах, – сказал Михайличев. – Ведь имел же ты бонусы, не будешь же отрицать.

– Все имели! Ты мне сам их в конвертах давал!

– Володя, чтобы ты не страдал неизвестностью, давай я озвучу реальную стоимость цены вопроса. То есть сумму, которую если ты внесешь, от тебя отстанут в покое, если не навсегда, то в обозримой будущей перспективе. – Михайличев, когда хотел придать своим словам особый вес, изъяснялся усложненно, а от этого косноязычно.

– Ну, озвучь.

Михайличев озвучил.

Цена вопроса оказалась, будто нарочно, ровнехонько такой, сколько стоила квартира. Конечно, у Песцова были и живые деньги, но на них надо жить с Таней, с них надо платить алименты прежним семьям. Что же, продавать квартиру?

– Если нет других ресурсов, то да, – сказал Михайличев. – Это лучше, чем срок получить, пусть даже условный. С условным ты уже и бизнеса никакого не построишь, и права подписи на документах не будет, то есть нормальной должности не займешь. Ты этого хочешь?

Песцов рассказал всё Тане.

– Этого еще не хватало, ты у меня еще и вор! Все строители воры, я так и знала!

– Я не вор, – сказал Песцов.

– Да мне пофиг! – кричала Таня. – Куда я денусь с ребенком, когда рожу?

– Снимем жилье, – сказал Песцов. – На это денег пока хватит.

И он, страдая, но крепясь, продал свою любимицу, свою квартиру, где всё было идеально, всё подлажено под него. Правда, в последние месяцы Таня нарушала порядок – грязная посуда на кухне, разбросанная одежда, валяющаяся там и сям косметика, но Песцов быстро всё прибирал и восстанавливал.

Квартира ушла сразу же: новый дом, вид на Волгу, отличное состояние. Сняли двушку в том же районе, вполне приличную, но без ремонта. Линолеумные потертые полы, сероватый обшелушенный потолок, на стенах обои в цветочек, прямоугольные большие пятна там, где стояла мебель и висели ковры. На ремонт Песцов тратиться опасался.

В марте его уволили из коммунальной компании под предлогом оптимизации штатов. Он походил по разным организациям и фирмам, но везде получил отказ. Словно кто-то всех предупредил: этого человека не брать. И Песцов догадывался, кто за всем стоит. Поражался женской мстительности. Но к Кате объясняться не пошел, предвидел, что ничем хорошим не кончится. Не исключено, что он сорвется и наговорит ей лишнего: нервы стали пошаливать, прежняя равновесность сошла на нет. Даже Чехова не мог читать, тот травил душу напоминанием о прежней счастливой жизни.