Ринат Валиуллин - Кофе на утреннем небе

– Марина, что за бред, – понял я уже, что она забралась в мою переписку, из которой я, видимо, забыл выйти, когда торопился на работу утром. Я поднял кактус с грустным пучком волос у основания, с которого сыпалась земля. Кактусы выпустили иголки в её душе после прочитанных слов. Тело её зачесалось, красные цветы злости распустились на щеках, хотелось бежать, мстить, изменять. Плоды зла созрели на кактусах и из них кто-то предприимчиво уже гнал текилу. На глаза навернулись слёзы, которые постоянно текут где-то внутри своими чувственными реками, но иногда выходят из берегов и льются июньским дождём. После дождя кактусы смягчались, их шипы уже не были так ядовиты. Я выкинул кактус в мусорное ведро. Потом стал собирать землю с пола.

Слова, словно пули, пущенные во врага, летели в моё лицо из её прекрасных губ. Она говорила с такой ненавистью, что было понятно: всё ещё любит. Аргументов для выражения горечи и разочарования не хватало, поэтому она подошла ко мне и пытаясь втянуть в ссору, ударила меня по груди. Я схватил её за запястья:

– Подожди, надо же снять это, ты вся изранена. Мы стояли напротив зеркала в прихожей и смотреть в отражение на эту картину было ещё страшнее.

Марина, как-то сдалась и обмякла:

– Да, я пыталась снять се-се-серёжку, но не смогла, – стала заикаясь объяснять мне она свою боль, захлёбываясь в слезах, соплях и словах, как маленький обиженный ребёнок.

– Стой здесь, сейчас я всё уберу, – отпустил её и пошёл к кладовой, где находился ящик с инструментами. Тот час же я вернулся с кусачками. – Конечно, думать надо головой! У крючка нет обратного хода. Там тоже жало. Стой и не дёргайся, – осторожно повернул я её голову и посмотрел на настрадавшуюся мочку уха. Одним ловким движением откусил я цевьё. Отпустил рыбку и чуть позже смочил перекисью водорода её ранку.

– Какой же ты подлец! Какой же ты подлец! – хотела она оцарапать его словами, но чувствовала, что скребёт ногтями по железной раковине, и это неприятное ощущение задевало её душу. Ей было мерзко, больно, жарко.

Неожиданно рыбка подскочила и бросилась к двери. Я слышал как стучат её каблучки, и финальным аккордом стала пощёчина входной двери.

– Марина! Хватит дурить! – крикнул я вслед.

Но она уже выскочила в подъезд. Через минуту я злой двинулся за ней. Улица некоторое время наблюдала за нашим марафоном. Как только я начал нагонять, вдруг у жены кончились силы, кончились слёзы, она села на тротуар и начала соскабливать с себя туфли. Сняв одну, оглянулась и бросила в меня:

– Как ты мог! Скотина, как ты мог!

Я поймал. «Золушка», – подумал я и подбежал к ней, чтобы как можно быстрее отремонтировать сказку.

Ухо всё ещё ныло, как после первого прокола. Проколы зарастают, если вместо серёжек носить лапшу. Были моменты, когда он любил меня больше, чем я. Бывало и наоборот. Когда же мы попадали в резонанс, я боялась, что от такой страсти планета может сорваться с орбиты или, что хуже, мог сломаться диван. Спать с ним было для неё мучением, потому что он ворочался во сне и не давал ей заснуть, но спать без него было ещё хуже, начинала ворочаться её душа. Той ситуации, что он спит ещё с кем-то, она никак не могла ещё предположить. Похоже, теперь душа её долго не сможет успокоиться.

«По-моему, я прекрасна», – отразились её мысли в зеркале. Иногда ей помогал этот дешёвый аутотренинг. Она ещё раз проверила своё ушко, коснувшись пальцами. «Странно, что никто до сих пор не звонит, не приглашает прокатиться по Европе, или на худой конец – сходить в кино». Ведь я свободна. «А что толку», – осознавала она, что у этого четверга не было будущего.

Зазвонил телефон. Это была подруга, с которой они ходили на фитнес:

– Проснулась, будто четвертовали. А всё из-за кубиков, в которые я вчера играла в зале. Их уже четыре, а надо восемь, и тогда можно будет спокойно вздохнуть: я стройная.

Марина гоняла в голове своё «Его ещё не было. Его больше не будет» и не слушала, между тем в трубке трещало: «Ты даже понятия не имеешь, что жизнь – это тебе не поле перейти и даже не лечь там, чтобы заниматься любовью. Жизнь – это ещё бытовуха, самая беспощадная, самая рутинная, самая скучная. Когда только чуткое слово мужское может помочь почувствовать себя женщиной. Разве этого когда-нибудь добьёшься от тебя? Тебе же всё время некогда, ты занят, у тебя бизнес, у тебя спортзал, у тебя новости. Так ему и сказала. Ты слушаешь меня, Марина?»

– Да, конечно! – Некоторое время она грустью выклеивала стены, потом кинула в трубку пару ничего не значащих фраз и попрощалась. Они договорились встретиться как-нибудь, чтобы обменяться новостями – перевести личное в безличное.