Роушин Мини - Лучшая неделя Мэй

Пэм кивнула. Потом, уже сидя в машине, она взглянула на Мэй и сказала:

– Наслаждайся оставшимся вечером, хорошо?

В темноте Мэй не смогла разглядеть, улыбалась ли Пэм.

Она смотрела, как уезжала машина. «Наслаждайся оставшимся вечером». Она повернулась, чтобы войти в дом, и увидела Шона.

– Мэй, я ухожу. – Он надевал пиджак. – Завтра я снова поеду в больницу, а когда вернусь домой, ты мне расскажешь, почему этот красавчик-почтальон сидит у тебя на кухне и весь вечер строит тебе глазки. Это как-то связано с синяком на его щеке? Он признался тебе в вечной любви, а ты влепила ему пощечину за такую дерзость?

Мэй засмеялась.

– Ничего подобного, к сожалению. Передай Бернарду, что я приду его навестить, когда он достаточно окрепнет. Спокойной ночи.

Строил ей глазки? Наверное, Шон просто дразнит ее, как обычно. Или нет?

Вернувшись на кухню, Мэй обнаружила, что ее снохи уже надевают свои плащи и засовывают Фила в крошечную пушистую курточку, а Хильда рассеянно ищет свою сумочку и одновременно согласовывает с Филипом их поездку.

– В следующую субботу, если с погодой повезет. Обсудим все завтра утром.

И Пэдди О’Брайан из вежливости тоже стал бы собираться, если бы Ребекка вовремя не налила ему новую чашку кофе, не спрашивая, хочет он или нет, а также добавила в кофе изрядную порцию бренди, тоже не интересуясь его мнением на этот счет. Поэтому Пэдди сидел за столом и наблюдал за остальными.

Когда все ушли, а Хильда отправилась наверх, в крохотную отдельную комнату, Ребекка обратилась к Филипу.

– А теперь, мистер О’Каллахан, и не мечтайте о том, чтобы принять душ. Вы слишком устали. Я провожу вас наверх, в спальню и туда же принесу вашу бутылку с горячей водой. А в это время остальные, – она подмигнула Пэдди и Мэй, – тут все приберут. Нам с вами хватит полчаса.

И Филип, у которого и в мыслях не было принимать душ, выпрыгнул из кресла так быстро, как ему позволили восемьдесят лет, и, держа под руку Ребекку, вышел из кухни.

А когда за ними закрылась дверь, Пэдди, который уже начал ощущать эффект от выпитого бренди, достал из нагрудного кармана рубашки коричневый конвертик, вытащил из него сломанную цепочку и кусочки ракушки и, глядя на Мэй О’Каллахан, сидящую напротив, произнес:

– Полагаю, это вы потеряли.

Она достала из ящика две чистые пижамы и положила их в сумку, в которой уже лежали халат Джуд, тапочки и чистое нижнее белье. Если Марджори не будет об этом думать, то все будет в порядке. Ей нужно погрузиться в работу, это ей поможет.

Из другого ящика она достала футболки и джинсы и положила их поверх тех вещей, которые уже упаковала. Затем в свою розовую сумочку она сложила зубную щетку Джуд, расческу и увлажнитель, а также неначатый кусок мыла и наполовину пустой тюбик с зубной пастой, которую они никогда не выдавливали снизу.

Марджори потребуется примерно сорок пять минут, чтобы дойти до полицейского участка. Она отдаст сумку тому, кто будет сидеть за столом, и скажет, что это для Джуд О’Ди, которую доставили ранее, а потом развернется и пойдет домой. Может быть, даже пойдет домой длинной дорогой, чтобы вернуться попозже, когда уже нужно будет ложиться спать.

А завтра Марджори работает в первую смену. Это хорошо. Во время перерыва она подойдет к мистеру Митчелу и попросит его поставить ее в дополнительные смены. Дать ей столько работы, сколько возможно. Главное для нее сейчас – быть загруженной работой.

Потому что если она начнет думать о том, что натворила ее дочь, то, с большой долей вероятности, Марджори О’Ди принесет домой из магазина бутылку водки и запьет ею все имеющееся у нее снотворное, которое она хранила в маленьком белом шкафчике рядом к кроватью.

Ее мама теребила в руках кухонное полотенце.

– Все еще не могу поверить в то, что он там оказался, у дома Мэй. Господи, Пэм.

Пэм взяла ее руки в свои.

– Мама, я тебе повторяю, он и пальцем до меня не дотронулся. Я тебе все рассказала только потому, что теперь все закончилось – его поместили под стражу. Все закончилось.

– Ну а вдруг он…

– Мама, посмотри на меня. – Пэм помолчала. – Посмотри, со мной все хорошо, я не пострадала. Джек меня не ударил. Он больше никогда не причинит мне боль. – Она снова замолчала, крепко сжимая руки своей матери. – А знаешь что? Мэй сегодня вечером спросила, что я собираюсь делать дальше. И я ответила, что не знаю. – Пэм посмотрела вниз, на их сомкнутые руки, а потом снова подняла взгляд. – Но, мама, одно я знаю точно – я не уеду из Килпатрика. Это мой дом, и я останусь здесь.