Роушин Мини - Лучшая неделя Мэй

Кулак Пэдди пульсировал; он потряс им, чтобы унять боль, продолжая при этом наблюдать за незнакомцем, который все еще, громко хрипя, валялся на земле. Не похоже, что он в ближайшее время сможет что-то предпринять. Пэдди робко повернулся к воротам Мэй.

Он прошел половину пути, когда незнакомец набросился на него.

– Мать твою, ублюдок! – Он схватил Пэдди за плечи и швырнул на припаркованный автомобиль. Шмяк.

Щека Пэдди вмазалась в боковое стекло, его бедро оказалось прижатым к дверной ручке. Он почувствовал, что лицо горит от боли, и подумал: « Похоже, у меня проблемы ».

Когда незнакомец снова схватил его за волосы и дернул назад, раздался визг тормозов – слава богу, – и Пэдди скорее услышал, чем увидел, что кто-то выскочил из машины и кинулся прямо к незнакомцу. Что было далее, Пэдди толком не понял, но незнакомец вдруг свалился на землю, мыча от боли.

Пэдди очень удивился, когда сообразил, что на спине незнакомца сидит женщина, одной рукой прижав его руку, а другой засовывая телефон обратно в карман, она разъясняла незнакомцу, применяя нецензурные выражения и вообще разговаривая так, как обычно леди не разговаривают, что с ним произойдет, если он только попробует пошевелиться.

И приблизительно в то же самое время, когда у Пэдди случился близкий контакт с припаркованной машиной, приблизительно в тот самый момент, когда розовая ракушка от удара разбилась на кусочки, Шон очнулся от легкой дремы, в которую он впал, сидя на стуле. Он поднял изможденное лицо со следами слез и посмотрел прямо в глаза Бернарда, которые на этот раз были открыты.

Даже после того как Уильям принес пару плетеных кресел из спален, у нее все равно не хватило для всех стульев, зато пирога и кофе было в изобилии. А брат Пэм, Конор, казался вполне счастливым, сидя на радиаторе, поглощая пирог и болтая с отцом Мэй о рыбалке.

Шон не стал есть пирог, он продолжал опустошать тарелку с наспех разогретым картофелем и остатками цветной капусты под сырным соусом, которую Мэй поставила перед ним.

Вообще-то он не собирался оставаться, он просто заскочил по пути домой, чтобы сообщить Мэй радостную новость, но его не пришлось долго уговаривать войти и перекусить.

Он оперся локтем о стол и одной рукой подпирал голову, а другой отправлял в рот кусочки картофеля. Он почти спал – и заснул бы, если бы Хильда, выпив уже третью порцию джина, не пустилась в воспоминания о том, как десять лет назад ездила с подругой в Бостон. Шон устало улыбался и постоянно кивал головой, но Мэй была готова поспорить, что мысли его в этот момент были далеко от Бостона.

Некоторое время назад Бернард пришел в себя, он начал дышать самостоятельно, и, по всей видимости, мозг его не пострадал. Травмы, хоть и оставались довольно серьезными, уже не представляли угрозу его жизни. По заключению врачей, Бернарду уже ничего не угрожало, если только не возникнут осложнения. И Шон улыбался Хильде и всем остальным, с кем встречался взглядом.

Ребекка не слушала воспоминания Хильды, она была слишком занята, воркуя с Филом и рассказывая снохам Мэй о том, как шесть месяцев назад ее семья отпраздновала семидесятипятилетний юбилей бабушки.

– Еду привезли на полтора часа позже – у них по дороге пробило колесо. У моей мамы, пока она их ждала, чуть сердечный приступ не случился. К тому времени, когда они приехали, мой дедушка вовсю распевал: «Она шла по ярмарке» [3] Ирландская народная песня. В оригинале She moved through the fair. .

Слушая всю эту счастливую болтовню за столом, трудно было поверить, что менее часа назад Пэм влетела на кухню, плача и умоляя:

– Быстрее, пожалуйста, вызови полицию, Мэй, он здесь.

А когда все они выбежали на улицу, то обнаружили Ребекку, которая с невозмутимым видом прочно пригвоздила Джека Трейси коленом к земле.

– Всем привет, все под контролем. Я только что вызвала подмогу, они прибудут с минуты на минуту. – Она мотнула головой. – Кто-нибудь, помогите вон тому мужчине, ему, похоже, нужен лед.

И лишь после этого они заметили светловолосого мужчину, который полулежал на капоте машины Хильды, осторожно трогал свою щеку и выглядел при этом очень растерянным. Левую сторону его лица рассекала темно-розовая полоса.

Это был он. Это был почтальон. Пэм, которая шла позади всех, выступила вперед и спросила:

– Что случилось?

Он попытался улыбнуться:

– Ну я только что ударился лицом о машину, не думаю, что со мной что-то серьезное, но лицо немного жжет.