Александр Снегирев - Призрачная дорога

– Идите на хуй!

– А ещё тебя в обвинят в разжигании.

– Какое, на хуй, разжигание? Я ничего не разжигаю!

– Ох милый, как бы тебя благочестивые читатели не отпиздили, – сказала Кисонька, подперев щёку рукой на манер деревенской простушки.

Я бесстрашно продолжил:

– Кто я: таракан с писькой или гражданин Российской Федерации?! Ступайте на хуй, старые бляди! От вас несёт аптекой и могилой.

Последние слова прозвучали патетически.

И поэтично.

Во мне много нерастраченной поэтичности.

Дочь захлопала, Цыпочка смотрела с восторгом.

Что-то я разволновался. Натуральный приступ отчаяния. Жизнерадостные эскапады висельника. Впрочем, все мы висельники в этом мире. Весь наш земной путь – это попытка выжить, которая однажды неизбежно терпит неудачу.

А если серьёзно, то прошу прощения. Никого не хотел обидеть. Психанул, бывает.

Сами понимаете, не каждый день лишаешь жизни и даришь её обратно.

После всего этого просто необходимо снять стресс.

Убрать зажимчики.

Смысла захотелось.

Я же, блять, писатель, мне, блять, нужен смысл.

– С каких это пор сквернословие считается смыслом?

Не знаю, кто подал эту реплику. Тем более вслух я ничего не сказал. Да и какая разница, в тот момент я был один против всех.

– Сквернословие – это бой, который я даю ханжеству и старью!

– Малыш, ты ещё не знаешь, какую фамилию мы придумали для Снежаны.

Плотника так и распирало.

– Нам всем очень понравилось сочинение Цыпочки, и мы подали ей пару идей.

– И она, в отличие от некоторых, приняла их с благодарностью, – назидательно сказала Кисонька.

– И какую же вы придумали фамилию для Снежаны? – спросил я.

– Койко-Место! – едва скрывая восторг, сказала Цыпочка.

– В этой фамилии есть и намёк на украинские корни Снежаны, и тонкая горечь по поводу её кратковременного опыта в сфере интимных услуг, и акцент на обретении новой родины и собственного места в жизни, – обосновал плотник.

Кисонька смотрела на него благосклонно.

– Ай да разбор! – я вытаращил глаза. – Ты просто мастер подтекста!

Плотник скромно опустил ресницы. Цыпочка тоже смотрела на него с интересом.

– Мы ещё не сказали про злую свекровь, мачеху Нурсултана, – деликатно сообщил плотник.

– В самом деле? – от всей души удивился я. – И что же эта фурия, эта злобная старуха?

– Она будет строить молодым козни, а зовут её угадай как! – Просто какой-то апофеоз плотника. Его денёк.

– Самса Тандырная небось, – фыркнул я.

– Ты читаешь мои мысли! – воскликнул плотник. – У лучших друзей такое бывает, единение душ! Именно – Самса Тандырная.

Сам виноват. Развёл тут лицемерный плюрализм.

Роман ещё не написан, а его уже переписывают.

Между тем давно ничего не слышно про сиротку.

А она здесь, в нашей гостиной.

Пусть это уже и осталось в прошлом, но мы проводим очередные совместные выходные. Она дёргает меня за уши и прижимается к моему лицу.

– Теперь ты меня не видишь! – вопит сиротка, крепко прильнув ко мне.

– А теперь видишь! – Она с хохотом отстраняется.

Разыгравшись, она задела блюдо с печеньем.

Блюдо разбилось на куски.

Сиротка замерла, как будто не блюдо разбилось, а она сама и теперь никакой хвалёной гибкости – только хрустящие осколки.

Мне было жаль блюдо, но не стану же я третировать ребёнка из-за фарфора.

Детям следует подавать пример, не хотелось бы подталкивать сиротку к вещизму.

– Ничего страшного. Пусть с разбитой посудой уйдёт всё плохое, – сказал я тоном самозваного проповедника.

– Это как? – неожиданно заинтересовалась сиротка.

Пока я собирал осколки и печенья, одно из которых незаметно съел, то поведал сиротке известный научный факт: вместе с разбитыми тарелками нас покидают неприятности.

– Какие неприятности? – уточнила сиротка.

– Любые. Если у тебя есть какие-то неприятности, теперь они тебя обязательно оставят, – провозгласил я.

– А какие конкретно? – не отставала сиротка.

– Чтобы тебя наверняка покинули какие-то конкретные неприятности, их следует указать на осколках, – нашёлся я.

Само собой, у меня незамедлительно потребовали фломастер и осколок покрупнее.

В то время сиротка как раз осваивала буквы и принялась под моим присмотром выводить каляки на самом крупном осколке. Изучать букварь по учебнику с картинками она не особенно любила, и я очень обрадовался её интересу к русскому языку. Рука не очень-то её слушалась, места на осколке не хватало.