Питер Уэйр - Безумие Дэниела ОХолигена

Дэниел молчал. Над Священным озером сгущался мрак, и Зеленый Рыцарь беспокойно поглядывал на поседевшие воды, несущие пенистые клочья на берег. Ясно, что они скоро отбудут, и Дэниелу нужно поскорее получить информацию, которая поможет ему проскочить несколько последних миль до места назначения.

— Время, — сказал он, — ты однажды упоминал о нем.

— Да. Оно тоже движется по спирали. Один оборот в день, двадцать четыре часа вокруг сферы и немного внутрь, уступая место следующему дню. Все эти дни, годы и века не исчезают, они как скрученная в клубок нить с началом времени в середине и настоящим моментом на поверхности. Поэтому Евдоксия, Зеленый Рыцарь и я смогли пересечь столетия и войти в жизнь друг друга.

— Жду встречи с ней, — внезапно сказал Зеленый Рыцарь. — Евдоксия. Единственное, что я тогда увидел, — маленький красный снаряд, запущенный твоей свирепой военной машиной в небеса.

— Уже скоро, — ответил Креспен. — А насколько скоро — во многом зависит от Дэниела. — Он взглянул на «Деву Озера», подергивающую швартовы. — Нам пора. Пришло время отдать тебе монокль на хранение. Пусть он станет талисманом твоего освобождения и в один прекрасный день — освобождения всех.

Но другая мысль терзала Дэниела все сильней и сильней.

— Смерть, Креспен. Что такое смерть?

— Наши жизни, Дэниел, тоже движутся по спирали. Сначала длинные витки, потом все короче и короче. Помнишь, в детстве день, казалось, длится целую вечность, потом, когда взрослеешь, время начинает спешить, потом — лететь. Это витки спирали, каждый новый чуть короче предыдущего. В старости годы мелькают мимо и дурманят настолько, что слабоумие нас побеждает. Наконец спираль превращается, как я уже говорил, в окружность, где время бесконечно и не имеет измерения. Без измерения мы физически существовать не можем, поэтому превращаемся в чистых духов.

— Какой мрачный сценарий. Даже рая нет?

Креспен недоуменно вскинулся:

— Почему же нет? Скоро мы там встретимся.

— Ну и где же он?

— За пределами оболочки, естественно. Тот кружащийся внешний мир, которого лишились наши прародители.

Тоска Дэниела О'Холигена нарастала.

— Откуда ты все это знаешь, Креспен? Ведь это всего лишь твои догадки.

— Дэниел, у ящерицы посреди лба есть рудиментарный третий глаз. Когда-то, в доисторические времена, она смотрела этим глазом, он был ей нужен. Воображение — наш третий глаз, фантомная боль, которую мы испытываем, когда вспоминаем о ландшафтах, для которых он был создан. Именно туда я сейчас и отправляюсь, — Креспен зашагал к ладье, Зеленый Рыцарь поспешил за ним.

— Но как я попаду к вам? Как пробьюсь через оболочку? — взвыл Дэниел.

— Это ты должен понять сам. Я дал тебе все, что мог. То, что вне этого мира, каждый должен найти сам. Разлом или трещину, быть может, пещеру или водоворот; бездонный приливной омут на каком-нибудь отдаленном берегу. Убегая, богиня оставила тоннель, Дэниел. Я нашел свой, ты должен найти свой. Тебе дано воображение и разум, и всегда помни — истина существует сама по себе, в вере она не нуждается.

— Прощай, мой друг, — Зеленый Рыцарь в последний раз махнул Дэниелу рукой в перчатке, и зеленые слезы закипели в его глазах. — Я никогда не забуду наши добрые времена на Священном озере. Этого расколотого монашка. Пятидесятников. Au revoir, Дэниел.

Креспен топнул ногой:

— С меня по горло хватает твоих кровавых реминисценций, так я еще должен слушать, как ты коверкаешь мой родной язык? Быстро в лодку!

Вскоре они оказались у края озера. Ладья, которую Зеленый Рыцарь вывел из сухих тростников, сидела низко в воде. Креспен неуклюже взобрался на борт и, устроившись на носу, нетерпеливо одернул свои белые одежды. Сэр Берсилак ступил на корму и погрузил шест в беспокойные воды озера.

— Теперь, Дэниел, вытащи пробку из ванны.

— Что? Нет-нет! Ты не знаешь, что произойдет с Озером.

Раздался гром, и небосвод потемнел. Пестрые небеса внезапно раскололись порывом горячего ветра, пронзительно взревевшего сверху и раскидавшего клочья пены по возмущенной воде.

— Делай, что говорят, — крикнул Креспен и попытался подняться в немилосердно трясущейся ладье.

Дэниел понял, что должен подчиниться.

Нагнувшись, он протянул руку между ног, подцепил пробку мизинцем и дернул.

Из основания мира вырвался ужасный водоворот, завывая, завихряясь и увлекая Озеро в рокочущую неволю, все быстрее и быстрее засасывая в свою дьявольскую пучину и мудреца, и рыцаря. «Дева Озера» грохнулась о стенку ванны, разбилась в щепки и вышвырнула Креспена и сэра Берсилака в обезумевшие воды. Когда их понесло в воющую пасть водоворота, Зеленый Рыцарь успел в знак последнего приветствия поднять зеленой рукой Мортибус — и исчез навсегда. Последним Дэниел увидел перекошенное ужасом лицо Креспена, скрюченную руку у кармана его белой ризы и монокль, вознесенный как последняя отчаянная жертва. Монокль! Он забыл отдать Дэниелу монокль!