Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

О., что скажешь?

– Так и быть, мне это в одно ухо влетело, в другое вылетело, все. Я же вижу, это говоришь не ты, а зуб. Я помню, какие в академии стрессы. Все, что я могу сказать, – поверь мне: Субъект из «Момента» сразительно отличается от всего, в чем ты меня обвиняешь. Уровни и обстоятельства и близко не те, что ты сгоряча назвал ненасытными. Вот все, что я могу сказать на данном этапе.

– И почему я подозреваю, что ты просто пытался сделать с ней большой Х, а она выразила протест и тем просто задела твое самолюбие? Во время моего беспромашно-ногтевого периода ты говорил, как огромные внутренние лайнмены высказали замечания, что ее зад такой большой и мягкий, что его можно хлестать автомобильной антенной, а она и не почувствует.

– Хэлли, я в жизни такой херни не говорил. Ты это из пальца высосал. И это я тут болен?

– Ты говорил, что у нее ожирение.

– Я сказал, что она девушка с половиной во всех направлениях. И внезапно возникло даже что-то кросскультурное: меня вдруг озарило, почему другие культуры могут считать большой размер эротическим. Еще больше человека, чтобы любить. Не говоря уже о странных и непонятных напоре, живости и энергии.

– И еще она отклонила обычные авансы и показала снимки своих шарообразных отпрысков, тут-то и пропадай головушка.

– Еще и с душещипательно обаятельным личиком, Хэл, таким ладным и статным, как у всех красивых пышечек.

– Придется мне не подпускать к ней нашего парня Орто Стайса, а то вот он – настоящий рубенсофил. После дневных, когда мы сидим в раздевалке, он не затыкается о гигантских грудях, пузах-арбузах и сотрясающихся бедрах, пока мы не начинаем корчиться и хвататься за переносицы. И что бы ты не имел в виду – это явно не «статное».

– Запасной квотер – который сбоку от меня на этих проклятых предыгровых костюмированных располетах – хорошо сказал. Елена прошла мимо него в раздевалке, и он… интересно?

– Она была в раздевалке?

– Таков закон. Профи не в пиар-гулаге. Он сказал, что у нее личико, которое разобьет тебе сердце, а потом разобьет сердце и тому, кто как бы бросится тебе на помощь, когда ты повалишься, хватаясь за грудь.

– Ну это неплохо сказано, О.

– Но пока, похоже, мы все сходимся насчет странности. Если радикалы все еще хотят освободить Квебек от Канады, и это всегда было предметом их вожделений, так, типа, зачем распыляться и нести разрушения нам почти с того же самого мига, как объявили Взаимозависимость? ‘ce pas? [251] Так? (Фр.)

– Лучше я просто соглашусь, что тайна сия велика есть, и пойду вытирать лодыжку, искать чистую рубашку, хватать Шахта и стребовать с него Анбезол, пока мы не покатили.

– Так? А как они ладят, эти разные группировки, между собой, эти разные сепаратистские фланги?

– Согласно Путринкур, никак.

– Так откуда тогда переключение в едином порыве от «Отпустите Квебек с богом, а то всадим ножи канадским ВИПам в ясны очи и разбросаем огромную сдобу по Рю Шербрук в день святого Жана Крестителя» ко внезапно «Отпустите Канаду с богом, а то взорвем все башни ATHSCME, расставим зеркала поперек шоссе США, развесим флаги с флер-де-лисами на американских памятниках, нарушим сигналы «ИнтерЛейса», распишем небо над Буффало канадырскими матюками, перенаправим мусорные катапульты, чтоб они забросали лосиным дерьмом Нью-Хэвен, расстреляем онанских ВИПов на американской земле и едва-едва чуть-чуть не успеем ввести анаэробные токсины в банки с орешками «Плантерс»?

– Но над Коричневым дождем в Нью-Хэвене, надо признать, можно славно хохотнуть.

– Хохот – это хорошо. Мы любим похохотать. Но какой политический мотив у разворота на 180 процентов? Объясни мне. Главное – чтобы звучало трезво и обдуманно.

– Орин, я все пытаюсь примирить твое, несомненно, искренне серьезное отношение к вопросу с тем, что ты ошибся в выборе соавтора по взвешиванию.

– Глав…

– Я привилегированный белый семнадцатилетний американский подросток. Я студент в теннисной академии, которая считает себя профилактической. Я ем, сплю, испражняюсь, подчеркиваю строчки желтыми маркерами и бью по мячам. Я поднимаю, размахиваю и бегаю по улицам широкими кругами. Я настолько аполитичен, насколько возможно. Мне интересно только одно, это от меня и требуется. Я сижу голый с ногой в ведре. Что именно ты надеешься от меня услышать? Я теряюсь, то ли ты хочешь глубокую болтологию, чтобы обеспечить Х со своим объемным Субъектом, то ли ты сам действительно поверил, что это интересно – зачем-то взвешивать мутные мыслительные процессы маргинальных канадцев. Маргинальных кого угодно. А не меняются ли цели у бразильских «Нуэво Контрас»? Noie Storkraft? «Сендеро Луминосо»? Бельгийских ССС? Антиабортных боевых отрядов? «Изз ад-Дин аль-Кассам»? А цели поджигателей ферм пушных зверей из ПЕТА? Иисуса, Джентла и несчастной ЧП к?