Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

Глаза Гейтли то и дело закатываются, только отчасти из-за боли.

Если у него в руке не было реально зажженной сигареты, Кельвин Болт всегда вел себя так, будто находился где бы то ни было лишь технически. Его всегда окружал ореол скорого ухода, как у человека, у которого в любой момент запищит бипер. Зажженная сигарета как будто была для него психическим балластом, что ли. Все, что он говорил

Гейтли, казалось последними словами перед тем, как он посмотрит на часы, хлопнет себя по лбу и уйдет.

Болт сказал, что из чего бы канашка, который, как утверждают жильцы, в него выстрелил, в него ни выстрелил, оружие было серьезное, потому что фрагменты плеча и рубашки для боулинга Гейтли были разбросаны по всей маленькой улице комплекса. Болт показал на огромную повязку и спросил, не говорили ли еще врачи, оставят они ему то, что осталось от искалеченных плеча и руки? Гейтли обнаружил, что единственный звук, который он в состоянии издать, похож на стон раздавленного котенка. Болт упомянул, что Даниэлла С. ездила с Бертом Ф. С. в массачусетскую реабилитационную комиссию и рассказывала, какие чудеса нынче вытворяют в индустрии простезировки. Глаза Гейтли вращались во все стороны и он издавал тихие жалкие испуганные звуки с придыханием, представляя, как с крюком, попугаем на плече и повязкой на глазу по-пиратски говорит «Гром и молния!» из-за кафедры АА. Он все чаще приходит к пугающему выводу, что вся сеть нервов, связывающая человеческий голосовой аппарат с человеческим разумом и позволяющая задавать жизненно важные вопросы уголовного и медицинского характера, видать, проходит через правое плечо. Все гребаные узлы и гребанутые взаимосвязки между нервами всех мастей, он так и понял. Он представил, как с таким голосовым простезом, который надо прикладывать к горлу (причем, наверное, крюком), пытается из-за кафедры Донести Послание голосом банкомата или аудио-интерфейса ROM. Гейтли хотел знать, какой сейчас день, и картанулся ли кто-нибудь из ленцевских канашек, и в каком качестве здесь тот мужик в шляпе, который сидел в коридоре у самой двери то ли вчера, то ли позавчера, отбрасывая шляпой перед дверным проемом тень в форме примерно параллелограмма, и там ли еще этот мужик, при условии, что шляпная тень мужика была действительной, а не фантомной, и еще интересно, как надевают наручники, если одно плечо искалечено и размером с голову. Если Гейтли пытался сделать больше чем полувдох, правый бок накрывала пелена умопомрачительной боли. Он даже дышал, как больной котенок, – скорее трепетал, чем дышал. Болт сказал, что Эстер Трейл, оказывается, в какой-то момент во время борз-мажора исчезла и так и не вернулась. Гейтли помнил, как она с криками убегала в городскую ночь. Болт сказал, что ее «Альфа Ромео» эвакуировали следующим утром вместе со сдохшим «Дастером» Ленца, а ее вещи, как полагается, сложили в мешок, выставили на крыльцо и все в таком знакомом духе. Болт сказал, что во время обыска комнаты Ленца сотрудниками нашелся загадочно большой запас качественного «ирландского багажа», так что, похоже, теперь Хаус обеспечен мешками для мусора и выселения на весь следующий фискальный год. Мешки с добром выселенных жильцов обычно ждут на крыльце три дня, и Гейтли пытается высчитать, какой сегодня день, если плясать от этого факта. Болт говорит, что Эмиль Минти схлопотал Полный домашний арест, потому что был замечен, когда доставал из мешка Эстер Трейл на крыльце нижнее белье по причинам, в которые никто особенно не хочет вдаваться. Кейт Гомперт и Рут ван Клив, предположительно, отправились на собрание АН на площади Инмана и там их, предположительно, ограбили, и они разделились, и потом обратно в Хаус вернулась только одна Рут ван Клив, и Пэт выбила под присягой ордер на Гомперт из-за психических и суицидальных проблем девчонки. Гейтли обнаруживает, что ему, в общем-то, все равно, позвонил ли кто-нибудь Ставросу Л. в Шаттаке, чтобы сообщить, что Гейтли не придет на работу. Болт загладил волосы назад и сказал посмотрим, что там еще. Пока что Джонетт Фольц прикрывает смены Гейтли и просила передать, что молится за него. У Чандлера Фосса закончились его девять месяцев в Хаусе, но уже на следующее утро он вернулся и просидел со всеми на Утренней Медитации, а это хороший знак в плане трезвости для старины Чандулятора. Дженнифер Белбин все-таки обвинили в подделке чеков в суде округа Уэлфлит, но ей разрешат дожить в Хаусе, прежде чем прислать повестку, и ее ГэЗэ говорит, что жизнь в Хаусе гарантированно сократит срок минимум наполовину. Замдиректора ездила с Белбин в суд в свое личное время. Дуни Глинн все еще лежит с дивертитькулитом, свернувшись калачиком, не желает вылезать из кровати и не реагирует ни на уговоры, ни на угрозы, и управдом пытается пробиться через канцелярщину в Минздраве, чтобы его разрешили перевести в Св. Е. даже несмотря на то, что в его желтом листе числится страховое мошенничество – наследие его собственного катастрофического прошлого. Мужик, который жил в Хаусе в одно время с Кельвином и четыре полных года оставался трезвым в АА, вдруг ни с того ни с сего сорвался и выпил свою Первую Рюмку в один день со светопредставлением с Ленцем, и предсказуемо нажрался в говно, и свалился с конца пирса в Форт-Пойнте, и утонул – как бы буквально ушел на Дно, можно сказать, – и панихида сегодня, вот почему Болт пойдет уже через секунду, говорит он. Новенький Тингли начал выходить из бельевого шкафа, на час за раз, и принимать твердую пищу, и Джонетт перестала требовать, чтобы его сплавили в Городскую психбольницу. Еще более новенького новенького, который пришел на место Чандлера Фосса, зовут Дэйв К., и его жизнь помяла неслабо, уверяет Кельвин Болт: младший менеджер в компании «Атмосферное перемещение ATHSCME», обеспеченный парень с собственным идиллическим домиком, детьми и нервной женой с высокой прической, который, значит, как-то раз выпил пол-литра «Куэрвы» на каком-то корпоративе ATHSCME в честь Дня Взаимозависимости и все в таком духе, и ввязался в какое-то безумное пьяное соревнование по лимбо с менеджером-соперником, и попытался пройти в лимбо то ли под столом, то ли под стулом, то ли еще под чем таким же безумно низким, и запорол себе позвоночник, может, даже перманентно: так что самый новенький новенький шмыгает по гостиной Эннет-Хауса как краб и затылком протирает пол, с дрожащими от натуги коленями. Даниэлла С. думает, что Берт Ф. С., похоже, подцепил бартериальную пневматику или еще какую хроническую легочную хрень, и Джофф Д. подбивает жильцов подписать петицию, чтобы ограничить доступ Берта на кухню и в столовую, потому что Берт, очевидно, не может прикрывать рот, когда кашляет. Болт говорит, что Кленетт Х. и Йоланда У. тихарятся у себя в комнатах и им запрещено спускаться вниз или подходить к окнам, из-за, по утверждениям, затоптанной карты канашки и все в таком духе. Гейтли мяукает и моргает как бешеный. Болт говорит, что все очень поддерживают Дженни Б. и говорят, чтобы она вверила уэлфлитское обвинение в руки Высшей Силы. Персонал Сарая до сих пор по оговоренным утрам катает кататоническую тетку в инвалидном кресле из Сарая в Хаус, и Болт говорит, что Джонетт пришлось сделать выговор Минти и Дилю за то, что они вчера надели парализованной пациентке на голову такую стрелу-прикол с загибом посередине, с которой у тебя как будто стрела торчит в голове, и так и оставили ее сидеть возле ТП на весь день. Плюс трусики Трейл; так что внезапно за двенадцать часов Минти уже в одном нарушении от того, чтобы получить Пинка, и лично Болт уже натирает носок самого острого ботинка, весь в надеждах. Самым серьезным поднятым вопросом на Собрании для Нытья и Предложений стала хренова куча картриджей, припренных Кленетт Х., которые, оказывается, собирались выкинуть в этой понтовой теннисной школе на холме, где она работает, так что она их прикарманила и приперла в Хаус, и жильцы все как на иголках, потому что Пэт сказала, что прежде чем передать их жильцам, все картриджи придется просмотреть сотрудникам на предмет пригодности и секса, и жильцы ноют, мол, это же ждать вечность, и это просто гребаные сотрудники зажали новое развлечение, тогда как ТП в Хаусе уже просто ползет на карачках в развлеченческой пустыне и молит о капле нового развлечения. Макдэйд ныл на собрании, что если ему еще раз придется посмотреть «Кошмар на улице Вязов XXII: Дряхление», то он сиганет с крыши Хауса.