Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

– Говори-говори, пайсано, еще посмотрим, кто тут мертвый.

Марат сделал жест, как будто бил себя поверх лба.

– И обратно пропускаешь важное. Этот аппетит выбрать смерть от удовольствия, если возможно ее выбрать, – этот аппетит твоего народа не пребывать в могуществе выбирать аппетиты, вот что смерть. То, что ты зовешь смертью, – коллапс: это будет лишь формальность. Ты не понимаешь? Вот гений Гийома Дюплесси, чему мсье Дюплесси учил ячейки, хотя FLQ и les Fils не поняли. Молча уже об альбертанцах, у которых болен царь в голове. Мы из AFR, мы понимаем. Вот почему именно эта ячейка квебекцев, эта опасность такого хорошего Развлечения, что оно убивает зрителя, если они есть – конкретность не важна. Конкретные время смерти и способ смерти – это все уже неважное. Не для вашего народа. Желаешь их защитить? Но можешь только отсрочить. Не спасти. Развлечение уже существует. Атташе и жандармы из инцидента сырного бора – очередное доказательство. Оно есть, существует. Выбор смерти головы от удовольствия – существует, и ваши власти это знают, иначе бы ты не пытался теперь остановить удовольствие. Ваш SansChriste [98] Безбожник (фр.). Джентл в одном, говоря, был правый: «Найти того, кого винить».

– Реконфигурацию тут приплел. Реконфигурация была просто самосохранением.

– Это: забудь это. Это злодей, коий был вам нужен, коего президент нашел, чтобы отложить распад. Чтобы объединить вас, ненавидя когото другого. У Джентла болен царь в голове, но в этом «Найти того, кого винить», говоря, он был правый. Un ennemi commun. [99] Общий враг (фр.). Но не извне вас, этот враг. Кто-то или кто-ты в вашей истории уже загубили американовый народ, Хью. Кто-то, у кого была власть, или у кого была власть, но не проявил эту власть. Я не знаю. Но кто-то когда-то дал вам забыть, как выбирать, и что. Кто-то дал вашему народу забыть, что только это было важное – выбирать. Так далеко забыть, что, когда я говорю тебе «выбирать», ты делаешь лицом выражения, как-то: «И понесло-о-о-ось». Кто-то научил, что святыня – только для фанатиков, и забрал святыни, и обещал, что в святынях нет нужды. А теперь не осталось спасения. И нет карты для нахождения спасения в святынях. И вы бредете наобум, запутавшись в дозволенности. Бесконечное стремление к счастью, хотя изза кого-либо вы забыли про то старое, что делало счастье возможным. Как вы говорите поговорку: «Любой стоимостью»?

– И вот поэтому нас и передергивает при одной только мысли, каким станет суверенный Квебек. Выбирайте, что вам скажут, забейте на собственные желания и страсти, жертвуйте. За Квебек. За государство.

Марат пожал плечи.

– L'etat protecteur. [100] Государство-защитник ( фр .). *

Стипли сказал:

– Тебе эта пластинка ничего не напоминает, Реми? Национал-Социалистическое Неофашистское Государство Суверенного Квебека? Да вы хуже последних альбертанцев. Тоталитарность. Куба со снежком. На лыжах прямиком в ближайший лагерь перевоспитания, на инструктаж по выбору. Моральная евгеника. Китай. Камбоджа. Чад. Несвобода.

– Несчастье.

– Без личной свободы, Букару, вообще не бывает выбора. Это не мы мертвые. То, что вы в нас принимаете за слабость и ничтожность, – это просто побочные эффекты свободы.

– Но что хочет означить это американовое выражение, это «Букару»?

Стипли отвернулся в пространство, над которым они располагались.

– А теперь – понесло. Теперь ты заведешь волынку, дескать, что ж у нас за свобода такая, если помаши перед нами смертельным плодом – и мы не справимся с искушением. А мы тебе отвечаем – «человеческая». Мы говорим, что нельзя быть человеком без свободы.

Кресло Марата слегка скрипнуло, когда перенесся его вес.

– Всевечно с тобой ваша свобода! В вашей застенной стране всевечно кричат «Свобода! Свобода!», словно бы всем очевидно, что это хочет означить, это слово. Но воззри: не все в этой мере просто. Ваша свобода – свобода-от: никто не говорит вашим драгоценным индивидуальным американовым «Я», что они должны делать. Только это значение, только свобода от ограничений и насильного давления, – Марат вдруг осознал над плечом Стипли, почему небеса над блистающим городом были лишены звезд: дым выбросов от огоньков движущихся авто поднялся и скрыл звезды от города, и заполнил пустоту купола неба перламутровым люмом города Тусона. – Но как же свобода-к? Не просто свобода-от. Не все порывания следуют извне. Ты делаешь вид, что не замечаешь этого. Как же свобода-к? Как человеку свободно выбрать? Как выбирать все, кроме жадных детских выборов, если нет исполненного любовью отца, чтобы вести, объяснять, учить человеков, как выбирается? Как есть свобода выбирать, если не учиться, как выбирать?