Ван Мэн - Средний возраст

Присутствующие с трудом поверили своим ушам. Уж больно хорош нынешний пост Цяо Гуанпу — управляющий компании. Рангом выше — начальник управления, рангом ниже — директор завода. Можно подниматься, можно опускаться. Можно наступать, можно обороняться. При благоприятном стечении обстоятельств можно и до поста начальника управления дорасти. Если же что и случится, то найдется на кого свалить вину, самому уйти в тень и давать указания, посылать директивы. Любишь вкалывать — пожалуйста, не хочешь — можешь себя не утруждать. И власть немалая, и ответственность невелика. К тому же заработок приличный. Многие пожилые ганьбу мечтают о таком теплом местечке, да тщетно. Цяо Гуанпу, как говорится, бросал легкую телегу на наезженной дороге и впрягался в тяжеленный воз. На заводе-то ох как нелегко! И чего это он надумал?

Цяо Гуанпу обвел взглядом лица присутствующих, вроде как лучом фонарика провел по ним. На какое-то мгновение его глаза встретились с испытующим взглядом Хо Дадао. Многое успели они сказать глазами друг другу в этот миг.

— Позвольте мне, как говорят в армии, отрапортовать, — по-прежнему весомо и спокойно продолжал Цяо Гуанпу. — Мне пятьдесят шесть лет. В общем-то я здоров, если не считать, что иногда давление подскакивает. Но это не мешает работать. Я готов возглавить отстающий завод. Если он и после этого не будет справляться с планом — снимайте меня. Отправляйте хоть на птицеферму выращивать кур да уток.

В тоне, каким он произносил эти слова, было так много уверенности и силы и звучала такая убежденность, что ни у кого больше не оставалось сомнений. Он явно не хитрил, не ловчил, не прикрывался пустопорожними фразами. Он не из тех, что будут кружить вокруг да около, норовя заранее приготовить себе лазейку. Хо Дадао возликовал в душе. Вот такая прямота ему по вкусу! «М-да, на такого человека хоть гору взвали — перенесет, — подумал он. — Как говорится, надежен, как собственные пятки». А вслух он вроде бы сурово спросил:

— Нет ли у вас еще каких-нибудь просьб, товарищ Цяо?

— Есть. Я хотел бы взять с собой на завод Ши Ганя. Я буду директором, а он — секретарем парткома.

Если просьба перевести на завод произвела впечатление разорвавшейся гранаты, то эти слова прозвучали как по меньшей мере взрыв бомбы. Заместитель начальника управления Сюй растерянно пробормотал:

— Хоть бы ты пощадил наши нервы, Гуанпу.

Цяо Гуанпу не ответил, только плотнее сжал губы, и под резко обозначившимися скулами заходили желваки.

— Мало ли чего ты хочешь! — почти выкрикнул кто-то. — А вот согласится ли Ши Гань — это еще вопрос.

— Я уже послал за ним машину в школу трудового перевоспитания, — ответил Цяо Гуанпу. — Не захочет добром явиться — притащу волоком. Будет ли он работать? Я так считаю: согласится — отлично, не согласится — заставим. Собственно… — он перевел взгляд на Хо Дадао, — если партком примет резолюцию, я думаю, он согласится. Именно так я подхожу к кадровому вопросу: считаться с мнением людей, разумеется, надо, но только в том случае, если это не во вред делу. Партия вправе посылать коммуниста на любую работу, независимо от того, какую должность он занимает.

Сказав это, Гуанпу взглянул на часы, и в то же мгновение, словно так было заранее подстроено, дверь конференц-зала распахнулась, и на пороге появился Ши Гань. Судя по тому, как уверенно держался этот человек, можно было догадаться, что и дорога к конференц-залу, и сам этот зал, куда вход был разрешен далеко не каждому сотруднику управления, были ему хорошо известны.

На первый взгляд Ши Ганя можно было принять за обыкновенного старого крестьянина из глубинки, простоватого и не слишком расторопного. Невысокий и худощавый, он выглядел значительно старше своих лет. Испещренное глубокими морщинами лицо напоминало видом своим и цветом сухую персиковую косточку, и трудно было предположить, что этому человеку только-только пошел шестой десяток, — видать, недешево заплатил он за былые испытания.

На бурные приветствия и вопрошающие взгляды он ответил лишь кивком головы. На его лице не отразилось ни особого тепла, ни отчуждения. Бесстрастный, ушедший в себя взгляд, как у случайного прохожего. Такое невозмутимое и даже флегматичное выражение свойственно обычно глухонемым, хотя и они при встрече со знакомыми всячески выражают радость. А Ши Гань только плотнее сжал губы, словно боясь, что с них ненароком сорвется какой-то звук. Хо Дадао предложил ему сесть на свободное место, но Ши Гань, будто не слыша, остался стоять. Цяо Гуанпу приподнялся: