Ван Мэн - Средний возраст

«А теперь о цифрах. В Японии на заводе, аналогичном нашему, работает пять с половиной тысяч человек, то есть на три с половиной тысячи меньше, чем у нас, а продукции они выпускают в десять раз больше. О чем-то это да говорит! К чему-то да обязывает! Не так ли?»

«Позавчера был тут один японец по фамилии Такасима. Когда я назвал ему годовой объем продукции нашего завода, он недоверчиво покачал головой. Не может быть, говорит, чтобы было так мало, не иначе как вы что-то скрываете. Лицо у меня стало красным, как зад у макаки. Руки невольно сжались в кулаки. Еще немного, и я залепил бы оплеуху. Не ему, конечно, а себе. Вы усмехаетесь?! А попадись вы мне в тот момент с вашей усмешечкой, я бы вам всыпал».

«Вот почему я говорю: время и цифры бездушны и бесстрастны. Но мы сможем подчинить их себе. Надо лишь раскрыть им свое сердце».

Едва в конференц-зале энергоуправления началось расширенное заседание парткома, как сразу же возникла заминка. Такое не часто случается на совещаниях подобного рода, тем более что председательствовал сам начальник управления Хо Дадао. Возникшая тишина мало походила на обычное тоскливое ожидание чьих-то речей и выводов. Она, скорей, напоминала затишье перед грозой. Прикиньте-ка! Со времени падения «банды четырех» прошло уже два с половиной года, а завод энергооборудования с тех пор ни разу не выполнил плана. В чем дело? Кто виноват? Пора раз и навсегда разобраться в причинах. А для этого нужен сильный, толковый человек. Кого можно послать на завод? В управлении хватает кадровых работников, так называемых ганьбу. Люди все вроде бы знающие свое дело, опытные, а вот энергичных маловато. Подняться по служебной лестнице каждый не прочь. Но найдется ли такой, кто захочет пойти на производство, к тому же на отстающий завод?

Неудивительно, что участники заседания притихли. О повестке дня каждый из членов парткома был оповещен еще два дня тому назад. Хо Дадао знал, что многие заготовили убедительные, аргументированные речи, в которых и громких слов хватало, и цветистых фраз. Стоило бы первому выступающему отбарабанить свою заготовленную речь, как дальше все покатилось бы по наезженной дорожке. Но Хо Дадао предпочитал отмалчиваться. Он не спешил дать слово первому оратору — пусть порох подсохнет. Не в его правилах упреждать события.

Среди гнетущей тишины один Хо Дадао оставался спокойным, его проницательный взгляд то рассеянно, то выжидательно скользил по лицам присутствующих, пока в конце концов не остановился на одном из них. Сильно выступающие скулы, лоснящиеся щеки буроватого цвета; над глубоко посаженными глазами, в которых притаился хищный, как у голодного тигра, огонек, нависают хмурые брови. Ничего не скажешь, лицо грубое, суровое, под стать лицу вольного охотника на диких зверей, зато сколько в нем силы и мужественности!

Это был Цяо Гуанпу, управляющий компании по выпуску электроаппаратуры. Он нервно мял в пальцах сигарету, незадолго перед тем любезно предложенную Сюй Цзиньтином, замначальником управления. Вообще-то Цяо Гуанпу бросил курить десять с лишним лет назад, когда оказался в «коровнике». Но вот от привычки в минуты волнения или раздумий мять в пальцах незажженную сигарету так и не отделался. Ему казалось, что сигарета помогает собраться с мыслями. Обычно живые глаза были сейчас прикованы к этой злополучной сигарете, а подвижные полные губы плотно сжаты, на левой щеке пролегла глубокая морщина.

Хо Дадао едва приметно улыбнулся. Теперь он знал наверняка, что затянувшуюся тишину вот-вот взорвет первый залп. Более того, он уже с уверенностью мог сказать, чем кончится сегодняшнее заседание.

Тем временем от дорогой сигареты марки «Тюльпан» осталась жалкая горстка табака. Цяо Гуанпу непроизвольно потянулся к пачке Сюй Цзиньтина, но тот поспешно прикрыл ее рукой.

— Слушай, Гуанпу, ты же не куришь, только зря табак переводишь.

Кое-кто не удержался от ехидного смешка, но Цяо Гуанпу вроде бы и не заметил этого. Он обвел всех спокойным, уверенным взглядом и, чеканя каждое слово, произнес:

— Раз все молчат, можно мне сказать? Я все взвесил и обдумал. Прошу партком послать меня на завод тяжелого энергооборудования.

Слова эти произвели тот самый эффект, которого ожидал Хо Дадао. В зале заседаний словно бы разорвалась граната. Сюй Цзиньтин от растерянности сам протянул Гуанпу пачку «Тюльпана».

— Ты это, братец, всерьез или в шутку? — оторопело спросил он.