Юрий Бычков - На дороге стоит – дороги спрашивает

1958 г.

Конечно же, сие – цветочки в сравненье с тем, что выдаёт на гора нынешняя эпоха дикого российского капитализма. О социальной справедливости мало мечтать, её надо всеми силами и возможностями приближать. Кажется, самое страшное позади – оживает промышленность, в стадии становления наукоёмкое производство… Теперь главное – расплодившимся современным разбойникам, коррупционерам, организаторам рейдерских захватов – руки укоротить, сделать честность нормой жизни. Побольше бы внимания тем, кто созидает, производит продукцию, за счёт которой живём и радуемся.

Сколько себя помню, манила меня, сильно манила красота кузнечного ремесла. На правом берегу Жабки (надо же, замахнулся – берег левый, берег правый у речушки, которую и не разглядишь, пролетая на скорости по массивному бетонному мосту) в тридцатые годы (мост тогда был бревенчатым) оглашала окрестности звоном и людское обоняние дразнила кисловатым душком каменноугольной гари кузня. Деревянный мост дробным стуком, грохотом нетёсаных брёвен любого лихача заставлял о себе вспомнить, заставлял притормозить и подумать о кузне, что с незапамятных времён стояла, вросши в землю, в десяти метрах от берега Жабки. Сообразительный, предприимчивый, видать, был кузнец, затеявший здесь своё звонкое дело. А как же, без звона супружеской паре – молоту и наковальне – не обойтись. Ах, какая это была сладкая музыка! Пяти-шестилетним мальцом по целым дням я торчал возле кузни.

Бревенчатый мост заставит притормозить кого хошь. Сдержит бег коня возница и задумается: станет вспоминать, что неисправно в телеге, пролётке, тарантасе. Болты, гайки, ось, рессоры, тяжи вроде бы в порядке, а вот лошадь надо подковать. Кузня рядом – ворота распахнуты, кузнец-молодец в кожаном фартуке, играя молотом, тебе улыбается. Заезжай, добрый человек.

Оказавшись в командировке, при знакомстве с заводом, на который по какой-либо надобности меня занесло, всякий раз просил провести в кузнечный цех. Запах окалины, разогретая до белого свечения заготовка, паровой, либо ещё какой модернизированный молот, подчиняясь воле кузнеца, творит в первом приближении детали будущих машин… Кузнецы за работой – страна на подъёме. Вспоминается тут же кузня на берегу Жабки.

Юрий Бычков (1959)

КУЗНЯ

А вот эти желчные, угрюмые, вроде как из чугунины сделанные стихи – горестные итоги наблюдений за несообразностью однопартийного советского правления, то и дело переходившего в волюнтаризм. Из разговоров с рабочим людом, с острой на язык молодёжью являлось убеждение, что «процесс пошёл» – демократизация явочным порядком захватывала жизненное пространство, свобода слова становилась в известной мере реальностью. Может показаться пустяком, чем-то несущественным, произошедшее со мной нежданно-негаданно политическое возвышение, но оно достаточно характерно. Вызывавший раздражение молодых инженеров своим закоснелым консерватизмом, постоянным опасением «как бы чего не вышло» начальник подразделения, в которое я попал, придя в ОКБ-45, разогрел во мне возмущение до такого градуса, что я во вдохновенном порыве в острой фельетонной форме написал, каким отпетым ретроградом он мне представляется. На китайский манер приклеил подобие дацзыбао на видном месте. То-то шуму было; состоявшееся этими же днями отчётно-выборное собрание Опытно-конструкторского бюро выдвинуло меня в комсорги. Глас народа – глас божий.