Екатерина Вильмонт - Мужлан и флейтистка

– Подсудное? – побелел Хлынов.

– Да, именно, поступая таким образом вы нарушаете все правила КЗОТа, да оно бы еще полбеды. Вы иезуитски лишили людей работы и тем самым средств к существованию. Я все думал, зачем вам это надо, поговорил со Свиридовым, и он догадался: вы хотите, чтобы эти люди вернулись, но уже сломленными, зависимыми и почитающими вас за отца-благодетеля. Так, что ли? Но этому не бывать! Вы умудрились за полгода развалить то, что Свиридов налаживал годами. Вы и о нем тоже наговорили гадостей… Но все же одну роковую ошибку Федор Федорович допустил, предложив на свое место вашу кандидатуру. Вы не оправдали доверия, господин Хлынов. Все, можете быть свободны!

– Это… Это в каком смысле? – пролепетал уничтоженный Хлынов.

– А во всех! Вы освобождаетесь от должности, ну и сейчас тоже можете идти. Ваше право жаловаться в вышестоящие инстанции, но вряд ли это вам поможет. Вы зарекомендовали себя – хуже некуда. Всех благ.

– Юра, слышишь меня?

– Да, Федя, слышу!

– Юра, имей в виду, не сегодня-завтра придет приказ о снятии Хлынова с должности.

– Да ты что! Слава богу! Твоих рук дело?

– Не только, но со мной советовались.

– А кого на его место?

– Тебя, больше некого.

– Я не потяну, Федя!

– Потянешь, Юра, потянешь, как миленький! Я в тебя верю, только верни людей, кого сможешь.

И Федор Федорович принялся наставлять старого друга, как и что ему следует сделать перво-наперво.

– Федь, а Хлынова куда?

– А Хлынова к туркам, пусть вкалывает там, он, я надеюсь, войдет в ум, ведь в принципе он работать может, ему только нельзя людьми руководить в одиночку.

– Понял. Федь, скажи, а как там Елизавета Марковна?

– Ох, Юрка, такая клевая тетка… Мы с ней подружились…

Произнеся эту фразу, Федор Федорович вспомнил, что давненько уже не звонил Елизавете Марковне. Но времени катастрофически ни на что не хватало.

– Ирка, ты чего какая-то смурная? – тихонько спросила подруга Лиля. – В мужиках запуталась?

– Ой, брось, до мужиков ли тут…

– А что случилось?

– Да ну… Я поговорила с Сашкой, рассказала про Испанию, про Виктора, про перспективы… Думала, парень обрадуется, а он…

– Не обрадовался? – всплеснула руками Лиля. – Как такое возможно?

– Сама удивляюсь. Представь себе, он заявил мне, что я могу ехать куда и с кем хочу, а он останется с бабушкой в Петербурге и ему совершенно не нужен отец-предатель.

– Ничего себе! И что теперь?

– Откуда я знаю… Я в полной растерянности…

– Знаешь, я попробую дать тебе совет… Похожая история была у одного моего родственника, только там был не отец-предатель, а мать-кукушка…

– И что? – живо заинтересовалась Ираида.

– Мать-кукушка захотела вернуться, а сынишка не желал… Тогда отец с сыном на каникулы поехали в Рим и там, как бы случайно, встретили мамашку…

– И что?

– Все получилось! Парень увидел раскаявшуюся рыдающую мамашу, его сердце дрогнуло, он простил ее и семья была восстановлена. Мой тебе совет – затаись пока, оставь эту тему, мол, не хочешь, не надо, а на весенние каникулы увези Сашку куда-нибудь, но лучше здесь, в России. Он ничего не заподозрит по крайней мере…

– А куда? – растерялась вдруг Ираида.

– Да хоть в Москву, совсем уж никаких подозрений.

– Да, может, ты и права, – задумчиво проговорила Ираида.

– А как твой москвич? Звонит?

– Нет. Как отрезало. Да может оно и лучше… Знаешь, Лилька, мне твоя идея нравится, только кто ж меня в каникулы отпустит? Утренники же…

– А ты отправь в Москву Сашку с Августой Филипповной вдвоем. Ведь твоя мама, кажется вполне приемлет Виктора. Но ты там всей правды не говори. Так и тебе будет лучше и спокойнее, и соблазну меньше. Это уж точно!

– Ох, Лиль, мне еще никогда ни один мужик так не нравился! Я как вспомню, что у нас с ним было…

– А ты попробуй позвонить ему, мало ли…

– Не могу. Мне кажется, он меня должен презирать. Я вела себя с ним просто безобразно. Сама не понимаю, как я так могла… Но он такой… Я так его хотела…

– И ведь не разочаровалась?

– Да что ты! Но я его обидела, крепко обидела.

– Ну, значит, он дурак, если обижается, а хуже нет с дураком дело иметь. Страсть пройдет, а дурак останется.

Ираида рассмеялась. Может, и в самом деле дурак?

…Апельсиныч был счастлив. Никакие тетки не появлялись в их с хозяином квартире. И противная девчонка Шурка тоже не приходила, только изредка по выходным, когда хозяин возвращался домой, от него пахло этой кривлякой. Но это не страшно, можно пережить. Зато они два раза ездили за город, к другу хозяина Илье, где все просто обожали Апельсиныча, ласкали, угощали вкусненьким и позволяли сколько угодно гулять по огромному участку. Правда, на соседнем участке жил громадный черный кот, который, почуяв приближение Апельсиныча, взбирался на высоченный забор, где его было не достать, – это он нарочно дразнил Апельсиныча, а тот истошно лаял, носился взад-вперед вдоль забора, а наглый котище, казалось, только ухмылялся в свои усы. Потом приходил Илья, хватал Апельсиныча за ошейник и вел в дом, где матушка Ильи успокаивала разнервничавшегося пса, гладила, что-то ласково приговаривала и совала ему хорошо подсушенные сушки с ванильным привкусом, которые Апельсиныч обожал, а потом он располагался неподалеку от камина и устало дремал, а хозяин с Ильей вели неспешные беседы. Какое это было блаженство!!! А потом они садились в машину и ехали домой. Хорошо! Но всегда оставалось смутное сожаление, что опять не удалось добраться до поганого черного кота, уж он бы ему показал! Но ничего, еще не вечер!