Дарья Сойфер - На грани серьёзного

– Что-то случилось?

– Хотела поговорить… Ничего срочного.

– Подожди внизу. Я закончу быстро, спущусь минут через пятнадцать.

Он освободился даже быстрее. Обычно всегда опаздывал, а тут вдруг выскочил торопливым шагом вместо фирменной вальяжной походки с легким оттенком собственного превосходства. Видимо, мысль о донорстве не на шутку его раззадорила.

– Есть хочу, – он потащил Киру в свою машину. – Твою потом заберем.

– А что, мамонта ты по дороге не убил? – проворчала она, потому что он вел себя как пещерный человек.

Эрик выпад проигнорировал, в полной тишине довез ее до ближайшего гриль-бара и, лишь заказав гигантский оковалок говядины, немного успокоился.

– Что стряслось?

– Вот скажи, – она задумчиво разломила хлебную палочку. – У тебя на работе знают про стендап?

– Естественно.

Нашла у кого спрашивать! Удивительно, как он еще не наклеил на опытный образец белорусского банкомата свой портрет с автографом.

– И они тебе ничего не говорили? Не просили?… Ну, рекламировать?

– Я их и так целыми днями рекламирую.

– По телевизору.

– Нет. До тебя уже докопались?

– Ага, – она сломала еще одну палочку, представляя себе руку Локоткова. – Понятия не имею, как выкрутиться. Они дали повышение, и теперь требуют… Черт, Эрик, я не хочу быть проституткой.

– Не будь, – он пожал плечами.

– Вот так просто?

– А зачем усложнять? Ты шла в стендап, чтобы говорить честно. Если ты сейчас не расставишь свои условия, дальше будет только хуже. Сначала упомянуть в монологе. Потом сделать татуировку. Потом повесят тебя на билборде с пушистыми помпончиками, как девочку из группы поддержки. Ты этого хотела?

– Нет.

Пламенную речь Эрика прервал официант, и Кире пришлось выждать паузу, вяло ковыряясь в собственном салате. Никто не может встать между мужчиной и его стейком.

– О чем мы? – Саакян утер рот салфеткой, и его взгляд подернулся пленкой сытости.

– Реклама.

– Так вот. Хочешь знать мое мнение – ты должна проявить жесткость.

– А работа? Я впахиваю на них кучу лет. Одно и то же. И теперь, когда мне дали целый проект… Это моя специальность! Это то, чему я училась!

– Слушай, Скворцова. Вот скажи мне. Ты хороший компью… Программист?

– Ну уж получше некоторых, это точно.

– И почему ты думаешь, что только одна фирма готова тебе платить?

– Я не могу так рисковать. У меня есть друзья, которые без работы уже несколько месяцев! – Она отчаянно воткнула вилку в маленькую безвинную помидорку. – Именно сейчас! Когда речь идет о ребенке!

– Успокойся. У тебя ведь есть накопления?

– Я почти все спустила на эту чертову клинику. Плюс кредит на машину.

– То есть вот эта штука, на которой ты ездишь – это еще и в кредит?! – Он замер с куском стейка у рта.

– Ну, знаешь! Мне никто не говорил, что белорусские банкоматы – это настоящая золотая жила!

Он отложил мясо, глубоко вздохнул и сделал большой глоток минералки.

– Вот что. Давай так. Если вдруг тебя турнут с работы, найдешь новую. Не найдешь сразу – ничего. Я помогу с деньгами. Если уж я собрался… Ну… Ты поняла. С ребенком.

– Не собираюсь я быть твоей содержанкой!

– Это будет беспроцентная ссуда, – терпеливо разъяснил он. – Я не собираюсь покупать тебя в сексуальное рабство. Просто если ты пойдешь у них на поводу…

– Тогда что? – с вызовом спросила она. – Ты перестанешь со мной здороваться?

– Сначала, конечно, придется сменить номер телефона… – он улыбнулся. – А если серьезно, то какая разница, что думаю я? Ты ведь сама не сможешь себя уважать, разве нет? Я поэтому считаю тебя другом. Ты честная, прямая, как черенок от лопаты, и принципиальная.

Вот уж комплимент так комплимент! Кира не удержалась и хмыкнула. Неслыханная щедрость для человека, который собрался затащить ее в постель. Пусть и в благотворительных целях.

Но в остальном Эрик был прав. Кире претила мысль делать что-то по заказу. Рекламировать, продавать… Если бы она хотела этим заняться, давно бы прыгала у метро с листовками в костюме хот-дога. Она не стала рассказывать про встречу с Ксенией Расуловой. И потому, что обещала, и потому, что Саакян, как ее конкурент, мог использовать эту информацию в своих целях. Вряд ли стал бы, но теоретически мог.

Она еще долго прокручивала в голове его слова. И пока ехала домой, и ночью, гладя теплое, уютно вибрирующее тельце Линукса. Она привыкла рассуждать логически. Просчитывать шаги. И теперь, как следователь, который распутывает сложную детективную загадку, она рисовала мысленные схемы. Бесконечные цепочки вероятностей.