Дарья Сойфер - На грани серьёзного

Она втянула воздух, потому что вдруг стало слишком тесно дышать. Кивнула. И, подняв подбородок, направилась в кабинет шефа.

Она не стучала, не заглядывала, чуть пригнувшись, как делала это всегда. Просто распахнула дверь и дождалась, пока Локотков повернется к ней лицом.

– Александр Сергеевич, – четко произнесла она, как та женщина-генеральша. – Я не буду рекламировать «Айтиком» в своих монологах.

Локотков даже не стал изображать удивление. Просто указал взглядом на дверь.

– Прикройте, пожалуйста. И сядьте.

– Я не изменю своего решения, – твердо сказала Кира больше себе, чем ему, но все же просьбу выполнила.

– Садитесь, садитесь. Может, коньячку?

– Послушайте, я не люблю эти реверансы. Давайте прямо. Мое повышение отменят?

– Ну что же вы так плохо о нас думаете? – Локотков опустился в кресло, заставив мебель жалобно скрипнуть, поерзал и сложил руки на животе. – Это же был не шантаж. Просьба. Так устроен мир: люди могут дать друг другу какую-то выгоду.

– Я шла на проект не за выгодой, – Кира упорно боролась с неприязнью.

– Ну, конечно. За идею, – нехорошо усмехнулся Локотков. – Я же не первый день живу. За идею вон в электричках можно с протянутой кепкой ходить. А это шоу-бизнес.

– Это хороший профессиональный уровень. И больше ничего.

– Ну-ну. Я ожидал чего-то подобного. От вас, правда, чуть позже. Мне вы казались чуть более стойкой.

– Вы о чем? – Кира напряглась, мысленно возводя в квадрат триста двадцать восемь, чтобы выглядеть вежливой.

– Популярность, статус… Набиваете себе цену, Скворцова? Нет-нет, не отрицайте, – он махнул пухлой ручкой. – Все мы люди. Здесь никто не станет вас осуждать. Чего вы хотите? Прибавки? Премии? Новой должности? Может, дополнительной недели отпуска? Проявите сговорчивость, и я смогу пошуршать насчет путевки за счет компании. В качестве поощрения работнику месяца. Что скажете?

Кира стиснула зубы. С ней торговались. С ней торговались, как с самой настоящей проституткой. Мол, на что вы способны, милочка, за тысячу сверху?

– Я. Не буду. Рекламировать. «Айтиком».

Локотков изменился в лице, рот стал маленьким, даже большая нижняя губа как будто сдулась.

– Вы что… Серьезно?

– Именно так.

– Вы же понимаете, что это испортит ваши отношения с руководством?

– Я за этим и пришла. Выяснить, здесь мои профессиональные навыки что-то значат? Или важна только преданность начальству?

– Идите к себе, Скворцова. Я завтра все скажу.

– Но…

– У вас есть время до вечера. Успеете передумать – сообщите мне лично. Нет – завтра я сообщу наше решение.

– Наше – это?…

– Руководства компании. Мне очень жаль, Кира, что вы не понимаете таких простых вещей. И еще. Надеюсь, вы слышали о неразглашении коммерческой тайны?

Она кивнула.

– Так вот, если вам придет в голову выставить на всеобщее обозрение то, что вам было предложено… Ну, это будет иметь самые негативные последствия.

– Вы что, угрожаете мне? – Кира встала.

– Ни в коем разе. Просто объясняю очевидные вещи.

– Я не сплетница, – она выскочила из кабинета, не удержавшись от искушения хлопнуть дверью.

Леночка замерла в ужасе с пилочкой для ногтей, остальные сотрудники обернулись на шум с любопытством. И только в глазах Романа, которого Кира не так давно отправила на линию техподдержки, читалось гадливое удовлетворение.

– Ну что? – Эрик, едва завидев Киру, поднялся. – Все плохо?

– Так себе. Пошли выпьем.

Она все сделала правильно. В этом ее убеждал и Саакян по дороге, и собственный внутренний голос. Она должна была отказаться. Но шок не хотел отпускать, нервно дрожали руки, хотелось либо бить посуду, либо плакать в подушку.

Эрик повез ее домой. Не разрешил ей сесть за руль, и Кира не стала с ним спорить. Иначе все закончилось бы дорожно-транспортным, а потом, возможно, потасовкой. Недаром в багажнике со дня покупки машины Кира возила старую хоккейную клюшку. Логичнее была бы, возможно, бейсбольная бита, но так уж вышло, что Геннадий Скворцов своих детей таскал на каток. И пусть бита тяжелее, клюшкой Кира умела драться более продуктивно.

В «Мазде» Эрика самой опасной вещью был прикуриватель, и то, если сунуть в него палец. Свою японочку он нежил, баловал и, глядя, как он аккуратно отряхивает спинку сиденья, Кира невольно позавидовала бездушной машине.

– Они тебя не стоят, – утешал ее Саакян. – Не бери в голову.

– Столько лет… Глупо, наверное, но я привыкла там ко всему. К людям. К Ольге. Даже к Локоткову. А если уволят, Эрик? Что тогда?