Дарья Сойфер - На грани серьёзного

Совершенно не представляя, куда деваться от внезапного радушия родителей Эрика и щебетания его сестер о «предстоящей» свадьбе, она старалась не поднимать глаз и сосредоточилась на угощениях. Все равно переспорить двойняшек даже ей было не под силу. Она ела вкуснейшую, тающую на языке гату с грецкими орехами, пила чай и вполуха следила за беседой, чтобы больше не попасть впросак.

Однако главный сюрприз ждал Киру после ужина.

– Девочки, уберите со стола, – попросил дочерей Геворг-джан. – Видите, мама устала.

– Ай, Геворг, я сама. Они не знают, куда все ставить. Оставь детей в покое. И все же как хорошо Нине Вахинян, у них такая чудная домработница, – продолжала лоббировать идею Элинар: видимо, по таким крупным вопросам действовать надо было издалека и осторожнее.

– Линочка, за твою шубу можно было нанять двух домработниц. Девочки не рассыпятся.

– Но папусик, я только из института! Пусть Нара собирает, – заканючила Маринэ.

И не успела Кира вызваться помогать, потому что даже на ее вкус девочки Саакян были избалованными, как из-за стола поднялся Эрик.

– Я сам, мама, – он взял пару тарелок. – Отдыхай. И ты отдыхай, дорогая.

Последнее, как ни странно, относилось к Кире. И не находя слов от неожиданности, она наблюдала, как некогда бородатый альфа-самец российского стендапа собственноручно таскает в кухню грязную посуду.

Семья Саакянов сломала все представления Киры о жизни. Она видела столько супружеских пар и думала, что знает о браке всё. Но сегодняшний вечер вдруг перевернул все ее представления. Задел что-то важное внутри нее, и она оказалась не готова принять новую информацию вот так, сразу.

Поэтому молчала, когда Эрик вел ее к машине, когда заводил мотор. Молчала по дороге домой. И он будто чувствовал ее состояние. Не торопился ехидничать и злорадствовать, а просто позволил ей побыть в тишине. И Кира была ему за это благодарна. Он нежно поцеловал ее в висок на прощание, высадил у подъезда и скрылся в темноте двора, а она так и осталась смотреть, как удаляются красные стоп-сигналы. И беззвучно шевелила губами, словно собираясь что-то сказать.

Дожди зарядили с первого октября. Как по расписанию. Еще вечер был звездный, пахло яблоками, мирно шуршали деревья, а утром резко ливануло, прибило к асфальту листья, и в лужах, словно в ведьмином зелье, забурлила, запузырилась вода.

Сколько раз Кира смотрела американские мелодрамы? Больше, чем это требовалось человеку в здравом уме. И всегда в фильме был момент, когда главный герой печалится в разлуке, а за окном бушует непогода. Как будто нельзя грустить солнечным днем! Кира обычно смеялась над подобным дешевым трюком. Но вот она сама вяло жевала овсянку, прислонившись лбом к холодному стеклу, изъязвленному дорожками дождя, а на душе скребли кошки. Точнее, Линукс скребся в своем лотке, но настроение было у Киры такое поганое, будто длинные когти этого ушастого гуманоида царапали прямиком ее мозг. Пошлости вроде разбитого сердца она не признавала.

После ужина в доме Саакяна Кире неотвратимо хотелось плакать. Разумеется, она себе такой роскоши не позволила, но с осторожностью прислушивалась к девчонке, неожиданно проснувшейся внутри. Самой себе не могла объяснить, в чем дело. Ведь даже хорошо, что у ребенка будет такой отец. По крайней мере, он умеет мыть посуду и общаться с младшими сестрами. И потенциальные бабушка с дедушкой вполне милые и уютные люди. Так чего киснуть? Или вдруг ей стало обидно, что она сама в этой истории лишняя? Что история с грядущей свадьбой – всего лишь фикция?

Но не она ли зарекалась иметь что-то общее с Эриком? Не она ли плевалась от чудовищного дурновкусия на свадьбе двоюродной сестры? Там был полный набор: с тамадой, пьянкой и низкопробными тостами… Да боже упаси ее от такого кошмара. Тогда почему, когда Эрик перед родителями называл ее «милая» и «дорогая», каждый раз так щемило в груди? Она ведь не свихнулась, чтобы встать в длинную очередь его макаронин!

Странные все-таки создания – женщины. Кира не сомневалась: в каждом сбое ее безупречной логики виноваты проклятые эстрогены. Или чем там напичкала ее Тагировна. Иначе как здраво объяснить тот факт, что она, всю жизнь высмеивающая сам институт брака, вдруг тоскует о мнимой свадьбе? И с кем? С Эриком Саакяном? Нет, надо будет снизить дозу, как только разрешит врач.

На холодильнике уже давно висел календарь с красным кружком вокруг седьмого октября. Даты, когда она наконец сделает тест. Вот только что-то ей подсказывало: в этот день все не просто не решится, но еще и резко усложнится. И потому она заставляла себя не нервничать попусту. Хотя бы не нагнетать ситуацию раньше времени. Не видеть Эрика, не звонить ему. Не думать.