Ержан Рашев - Человек на балконе

— Я ничего не делаю для страны. Просто работаю с утра до вечера, исправно плачу налоги в государственную казну, не граблю, не насилую, не убиваю и пытаюсь жить в свободном обществе.

— А как вам современные алматинки? — спросила Эля.

— Хуйня полная, — мрачно ответил я.

— Ну, алматинцы тоже не ахти. Люди ведь развиваются постепенно. Фу, и только не надо вот этот ваш французский, я этого не переношу.

— Дело в том, что многие люди просто спят, — продолжал свою мысль Оспанов. — Необходимо лишь разбудить их. Легко стоять тут и рассуждать обо всей ущербности окружающего нас бытия, а вы попробуйте что-либо изменить своим примером или дать мощный толчок для того, чтобы они проснулись. Это ли не высшая цель? Посредством музыки, например.

— Согласен, Казахстан пахнет глубоким сном и подсохшей слюной. Большинство из нас — унылые, погруженные в свои индивидуальные проблемы люди. Хорошо, что мы не робкого десятка и у нас есть какие-то интересы. Думается мне, что человек все-таки не был задуман как индивидуальная особь и поэтому не было ему дано личное бессмертие. Мы лишь передаем друг другу свои собственные озарения и открытия, которые складываются впоследствии в общий человеческий опыт, и в то же время между нами постоянно идет жесткая борьба. В чем наша загадка? И как случилось наше сотворение? Одно цунами опустошает побережье на востоке и, не успев отхлынуть, другие побережья накрываются другими цунами. И зачем японцы убивают китов?

— А зачем мы убиваем лошадей? — вмешался Альнур.

День заканчивался. Медленно и неохотно темнело. А мы все говорили и говорили. Винище ударяло в голову, и спрятавшись в одном из тихих ближних двориков, Эля и я наконец раскурили ее «Центр». Стояла такая умиротворенность и одухотворенность, что невозможно было и предположить, что каких-то десять лет назад весь район Тулебайки был заполнен отчаянными и опасными наркоманами. Дети из хороших интеллигентных семей массово сидели здесь на героине. Я живо представил себе эту нелицеприятную картину, и вино заиграло во мне как-то по-другому. И Эля, и Рустам, и Альнур вдруг показались мне самыми близкими людьми на свете. Я на мгновение почувствовал себя интеллектуалом, теоретиком, вдохновенным романтиком, пытающимся резюмировать то, что сам открыл и во что уверовал посредством других людей, и рассуждающим дальше.

Пройдя мимо чем-то встревоженных стариков на скамейке, мы вышли из дворика в ночь.

— Э.

— Э.

— Э, поехали покушаем.

— Э, пойдем на баркемп.

— Куда?

— На баркемп.

— Ты че ебанулся, что ли? Какой еще Октоберфест? Поехали в «Марроне», телок поснимаем.

Я отлично понимал ЧЗМИ. Честно говоря, я и сам мало представлял, что такое баркемп. Сочетание двух английских слов «Bar» и «Camp» как-то совсем неловко, со скрежетом и лязгом, умещалось в моей грубой голове. Что означал этот загадочный выпердыш какого-нибудь либерального айтишнега из Южного Бронкса? Кабацкий лагерь? Стоечный курорт? Уходи, старушка? What the fuck? Заходим в «Википедию», находим следующее определение: международная сеть конференций, которая создается ее участниками. Конференции проходят в формате докладов, тренингов, презентаций, обсуждений. Часто главными темами таких мероприятий являются новые медиа, социальные сети, блоги, веб 2.0, стартапы, open-source и т. п.

После слова «блоги» меня начало тошнить. «Но ничего, — думал я. — А вдруг там можно будет подцепить какую-нибудь молодую киску». Рашев и душистая молодуха рядом — разве это не героический символ его триумфа над Вселенной?

Конференция проходила в КИМЭПе, и через сорок минут мы с ЧЗМИ уже припарковались у его величественных ворот на Абая ниже проспекта Достык. Так уж случилось, что один из якобы лучших вузов Казахстана когда-то являлся Высшей партийной школой ЦК КПСС КССР и порождал отъявленных и обезбашенных коммунистов. Мой дед Ахметбек, в отличие от второго деда — кокчетавского полковника милиции, заканчивал именно эту школу в 50-х. Покойный дедулька окончил вуз с красным дипломом, познакомился с бабулькой, которая училась в ЖенПИ, и отправился получать, как сейчас говорят, «мастерс» во Всесоюзную Высшую партийную школу в Москве. Окончив и там на «отлично», он вернулся в Казахстан и проработал всю свою жизнь на высших партийных должностях на целине, не украв при этом на протяжении продолжительной и скучной карьеры ни одного гребаного рубля у государства. Все, что он успел сделать — это получить в ускоренном порядке квартиру для моего отца. Идейным коммунистом был мой дед. Строил светлое будущее.