Булат Ханов - Непостоянные величины [СИ]

— Давай лучше прогуляемся. Если не торопишься, конечно.

В глазах Ростислава мелькнули искорки. Роман спохватился. Так-то он собирался в библиотеку, а затем на консультацию с многомудрым Алексеем Семёновичем, обещавшим студенту свежую монографию по творчеству пролеткультовцев. В то же время пренебречь прогулкой с замечательным человеком Роман не мог никак.

Они направились по Шаболовке к метро.

— Вот урод, — сказал Ростислав, услышав историю взаимоотношений Романа и Сани. — Слабо я его отделал.

— Он честно съедет? — уточнил Роман.

В рассказе он умолчал о Кире.

— У него выбора нет, — заверил Ростислав. — Ситуацию я ему обрисовал. Перед носом удостоверением потряс. Для убедительности.

— Спасибо вам! — сказал Роман. — Если бы не вы…

Ненадежный голос задрожал. Ростислав сбавил ход.

— Люди делятся на две категории, — сказал он.

— Первая делит людей на категории, вторая не делит, — вспомнил Роман известную шутку.

— Верно, — сказал Ростислав. — Я как раз из первой. Параметры деления у всех разные. Сильные и слабые, умные и тупые, интересные и скучные, материалисты и идеалисты, патриоты и либералы, вегетарианцы и мясоеды, иосифляне и нестяжатели…

— Воры и фраеры, — подсказал Роман.

— Кто во что горазд. Для себя я определился, что бывают люди добрые и недобрые. А этот Саня — мразь полнейшая.

— Он поступал по своему закону. — Роман вздохнул.

Ростислав остановился и, повернувшись к студенту, положил руку ему на плечо.

— Он выродок. Он неправ, и это не обсуждается. Ты не виноват, что он свалился тебе на голову. Тебе элементарно не повезло, Роман. Кто угодно на твоем месте посыпался бы под давлением опытного жулика.

— Я изначально поставил себя неправильно.

— Был вежливым и любезным?

— Что-то вроде того.

— Тебя так воспитали. Скажи «Здравствуйте!», скажи «Спасибо!» — все это тебе привили в детстве. Так?

— Так.

— Ты не привык, что твоими хорошими манерами злоупотребляют. А Саня этим воспользовался. Он с малых лет учился запугивать, сбивать с толку, преувеличивать свою значимость в чужих глазах. Естественно, у него богатый опыт в этом черном деле. Зато теперь и ты кое в чем поднаторел.

— Надеюсь.

— Поднаторел! Точно тебе говорю.

— Вы меня спасли.

Ростислав убрал руку с плеча и возобновил медленный шаг.

— Чистое совпадение. Я вообще случайно оказался у вас в подъезде.

— Мне хотелось покончить с собой, — признался Роман. — Или уехать в другой город.

— Советчик из меня фиговый, но я тебе вот что порекомендую. Если в будущем к тебе пристанут подобные типы, помни о двух вещах. Во-первых, ты ничего им не должен, какие бы надежды они на тебя ни возлагали и как бы ласково ни называли. Во-вторых, не замыкайся в себе. Доверяй переживания родителям и друзьям. Много друзей у тебя?

— Трое, — сказал Роман.

— Доверяй им. Такие упыри, как Саня, стремятся тебя изолировать, разрушить привычные связи, оторвать от всего дорогого. Не позволяй им.

У метро он пожал Ростиславу руку и задал вопрос, мучивший с самого начала беседы.

— Вы из спецслужб, да?

Ростислав звонко, по-ребячески рассмеялся, ничуть не стесняясь.

— Да какая разница? — сказал он беззаботно. — Пусть это останется тайной. Может, я из ФСБ. Может, монтер или газовик. Или вышибала. Или путешественник по московским подъездам. В любом случае, я рад знакомству с тобой, Роман. Береги себя и не бойся.

Роман еще долго размышлял над тем, кто такой Ростислав, и в итоге решил, что загадочный брюнет — это Серый Кардиган. Как серый кардинал, только вместо плетения интриг занятый спасением людей.

Через неделю на шестой этаж заселились три студентки. Более чем отличная замена. Роман, больше не встречавший Саню, заметил, что никогда не видел хозяина квартиры напротив. Кто знает, кем он приходился Сане. Родичем, корешем, должником, никем. Да какая разница?

Дипломные трудности напали кстати.

Целые абзацы из научной работы выдирались, переставлялись, сжимались до предложения и расправлялись до страницы. Роман изнывал от собственного несовершенства. Каждая строчка Бахтина сокрушала затаенными глубокими смыслами, давила неповторимым и незаметным изяществом. Есть мастера, есть талантливые трудяги, как Алексей Семёнович, а есть имитаторы умственной деятельности наподобие студента Тихонова, считал Роман. Он представлял, как маются молодые писатели и поэты, оценив подлинный размах гениальности Пушкина и Лермонтова.