Гейл Ханимен - Элеанор Олифант в полном порядке [litres]

— Отлично, — радостно сказала терапевт, и я точно увидела: она поняла, что я совершенно определенно не «клевая».

Мы с ней никогда не прыгнем в пропасть на канате и не отправимся на вечеринку в роскошных платьях. Что там еще у нас считалось клевым? Караоке? Благотворительные марафоны? Фокусники? Откуда мне знать. Лично я люблю животных, кроссворды и (до недавнего времени) водку. Что может быть «клевее»? Уж точно не уроки танца живота. Не квесты по выходным. И не девичники, о нет.

— Произошло ли что-нибудь конкретное, что побудило вас обратиться к врачу? — спросила она. — Какой-нибудь инцидент, может, разговор с другим человеком? Я понимаю, рассказывать о своих чувствах чрезвычайно трудно, но очень здорово, что вы решились на такой шаг.

— Показаться доктору мне предложил один друг, — сказала я, чувствуя, что после этого слова по телу прокатилась легкая волна удовольствия. — Рэймонд, — уточнила я.

Мне было довольно приятно произносить это имя с раскатистым начальным звуком. Это было хорошее, достойное имя, что казалось справедливым. Этот человек заслуживал чего-то хорошего — в конце концов, с учетом далеко не блестящих физических данных, у Рэймонда и так было достаточно трудностей, чтобы еще вдобавок зваться Юстасом или Тайсоном.

— Не могли бы вы мне рассказать, после каких событий вы решили обратиться к врачу? Что побудило вашего друга это предложить? — спросила Мария. — Как вы тогда себя чувствовали?

— Мне стало немного грустно, и я была немного выбита из колеи. Вот, собственно, и все. И друг предложил мне сходить к доктору. А та сказала, что если я не хочу пить таблетки, то нужно ходить сюда.

Она пристально посмотрела на меня.

— Не могли бы вы рассказать, отчего вам стало грустно?

Из моей груди вырвался вздох — куда более долгий и драматичный, чем я ожидала. Я почувствовала, что дыхание перехватывает, глотка сжимается под напором слез. Не плачь, Элеанор. НЕ ПЛАЧЬ ПРИ ПОСТОРОННИХ.

— Это довольно скучно, — сказала я, изо всех сил стараясь, чтобы голос мой звучал небрежно. — Просто… неудачное романтическое увлечение. Вот и все. Абсолютно банальная история.

На какое-то время стало тихо. Наконец, желая как можно быстрее с этим покончить, я добавила:

— Я совершила ошибку, подумав, что… В общем, неправильно истолковала некоторые сигналы. Представление о предмете моего увлечения оказалось в корне неверным.

— Раньше с вами такое бывало? — спокойно спросила Мария.

— Нет, — ответила я.

И опять надолго воцарилась тишина.

— Кто был этот человек, Элеанор? Не могли бы вы рассказать, из-за чего вы… как вы выразились? — неправильно интерпретировали сигналы? Что это были за сигналы?

— Ну, мне понравился один мужчина, как говорят, небольшое увлечение, и я немного размечталась, а затем поняла, что на самом деле повела себя глупо. Мы не могли быть вместе. А он… словом, оказалось, что он мне в любом случае не подходит. Он оказался совсем не таким, как я думала. Мне стало грустно, я чувствовала себя последней идиоткой из-за того, что все это себе выдумала. Вот и все… — мой голос дрогнул.

— Так, значит… в этой истории мне хотелось бы прояснить несколько моментов. Как вы с ним познакомились? Каков был характер ваших с ним отношений?

— О, в действительности я так с ним и не познакомилась, — сказала я.

Она перестала строчить в своем блокноте, возникла неловкая пауза. Насколько я понимаю, в драматургии такое называется «переломное событие».

— Понятно… — сказала она. — Тогда где вы… где же пересеклись ваши пути?

— Он музыкант. Я увидела его выступление и запала — кажется, так сейчас говорят.

— Он… он известный исполнитель?

Я покачала головой.

— Нет, он здешний. Живет в нашем городе. По сути, совсем недалеко от меня. Он не особенно знаменит. Пока.

Мария Темпл ничего не сказала, просто ждала продолжения. Она даже не подняла бровь. Ничего. Я поняла, что после моих слов она составила не совсем верное представление о моем поведении.

— Хочу пояснить, — сказала я, — я не какая-нибудь назойливая фанатка. Я только узнала, где он живет, и переписала для него стихотворение, которое даже не отправила. И еще один раз написала ему в «Твиттере», но больше ничего. Это не преступление. Все эти сведения находились в открытом доступе. Я не нарушала никаких законов.

— И раньше, Элеанор, вы не оказывались в схожей ситуации, с кем-нибудь еще?

Понятно, она решила, что я сумасшедшая, которая преследует незнакомых людей. Мило.