Артур Аристакисян - Вырезанный живот. Мгновенный человек

Учитель физики в школе, когда я не соглашался с каким-нибудь законом, начинал проверять его на мне. Все девочки в классе этого ждали: когда на мне начнут что-то проверять. Когда я выступил против законов электричества, он стал на глазах у всего класса пропускать через меня электрический ток. Но он меня не убедил. Не могут ветряные мельницы победить Дон Кихота.

Конечно, всем было весело. Смех в классе служил мне декорацией; о такой декорации можно только мечтать. Когда сила электрического тока вызывала судороги, я принимал у себя бога Диониса, не поставившего своей подписи ни под одним человеческим соглашением, потому что знал им цену.

Раньше я ходил на выборы, но сам не голосовал, смотрел, как голосуют другие, подписи ставят. Пришел на избирательный участок по месту жительства, показал паспорт — позволил в себе удостовериться. Удостоверились. Графа в паспорте такая-то, графа в паспорте такая-то. Но все привязано к графе о временной прописке, регистрации. Это и есть графа: смерть. Привязка к ней идет. Графа, где ставится роспись. Когда человек расписывается, он удостоверяет свою смерть. Потому что больше всего человек хочет, чтобы его оставили в покое, чтобы со стороны канцелярии к нему не было вопросов, претензий, чтоб не к чему было придраться.

Графа: смерть. Графа: роспись. Удостоверил свою смерть. Удостоверил свою роспись. И этой своей росписью голосуешь на выборах, отдаешь голос. У нас отсутствует такой понятийный аппарат, чтобы на эту тему говорить. Не можешь ничего сказать, словно тебя отключили от твоего речевого аппарата. Как покойник ничего не может сказать: за что с ним так поступают, моют, одевают, закапывают, хлеб на стакан с водкой кладут.

Когда буду снимать следующий фильм, грамотно смогу подойти к проблеме. Раньше я людей снимал, как полуфабрикаты. Люди и есть полуфабрикаты. Я не знал, как с этим поступить, с чем это кушать. Сейчас, я это грамотно смогу снять, чтобы был тонкий подход: что откуда взялось, откуда берется ребенок, что такое ребенок. В начале 21‑го века, по их исчислению, считается дурным тоном задаваться подобными вопросами.

На днях показал Жене Головину свои любимые книги «Олигофрения и смежные формы», «Лица больных». Он внимательно пролистал обе книги. Посмотрел все картинки и сказал, что вся его жизнь прошла среди таких людей: «Раньше позвонишь в какую-нибудь коммуналку, в любую квартиру — дверь тебе откроет человек именно с таким лицом, как здесь. Лицо больного лимфогранулематозом, увеличенные зачелюстные узлы, лицо квадратное, больной не сознает тяжести болезни, мимика самодовольства. Или вот такое лицо было почти в каждой квартире, открывало дверь: лицо с явлением насильственного смеха на лице, возникающего помимо желания больного…» Я понял, в чем тут дело. Оказывается, в пору Жениной юности в 50‑е, 60‑е годы людей с такими лицами было много; их можно было видеть на каждом шагу, на улицах, в магазинах, в кино. Я подумал: ему больше повезло, чем мне. Он застал серебряный век: он среди таких людей жил. Я же могу на них только смотреть в медицинских книгах. И завидовать.

Никто ничего дельного пока не сказал по поводу того, откуда мы беремся, откуда дети берутся. Я задал этот вопрос Жене Головину, он сказал, что не знает. Сказал, что ничего не понимает в детях. Я напомнил, что у него дочь есть: Ленка Головина. Она-то откуда-то взялась, когда маленькой была? Женя прижался, что никогда на эту тему не думал. Что тогда говорить о других, если даже у Головина не нашлось времени подумать, откуда взялась его дочь.

Я шел по длинному бесконечному подземному переходу домой и думал, что всех очень устраивают шаблоны. Откуда берутся дети? Ебутся — и от этого берутся дети? Пятилетняя дочка моего соседа, бойца московского ОМОНа — Сонечка Караулова нашла во мне легкую добычу. Заглядывает в мое окно, будит меня и говорит по секрету, что знает, откуда берутся дети. Я сказал: говори. Она и говорит: что дети берутся из глупостей. Я назвал ее папиной маленькой ебливой обезьянкой.

«Не могут дети браться от ебли. Ты хочешь сказать, что твои папа с мамой поеблись — и у тебя братик появился?!»

Она говорит: да.

«Ты так думаешь, потому что тебе это мама с папой рассказали. Они скрывают правду, вернее — не знают. Не хотят знать правды. Ну, не могут появляться дети оттого, что вокруг все ебутся. Надо же! Нашли оправдание своим низким наклонностям, своим интригам. Значит, ебутся — и от этого дети, люди появляются. От ебли?! Это не достойно гомосапиенса. Такая низость. Никогда такого не было. Еще совсем недавно такого не было…»