Джон Бойн - Незримые фурии сердца

– Тебе не нравится, как я говорю, Китти? – вытаращился Смут, и мамина улыбка мгновенно угасла.

– Не называй меня так. Меня зовут Кэтрин, заруби себе.

– Раз тебя это так задевает, Китти, я постараюсь быть джентльменом и послежу за своей долбаной речью. Ведь теперь у нас в доме… – Смут выдержал паузу и выразительно кивнул на мамин живот, – леди.

Мать сглотнула, готовясь его отбрить, но промолчала – как-никак он предоставил ей кров.

– Отличная квартира, – сказал Шон, желая разрядить обстановку. – Очень уютная.

– И впрямь, – усмехнулся Смут.

«Как же мне заслужить его расположение?» – подумала мама, но ничего не пришло на ум.

– Боюсь, вышла ошибка, – наконец сказала она, глянув на односпальную кровать, видневшуюся за приоткрытой дверью в смежную комнату. – Втроем тут не разместиться. Мистер Смут занимает спальню, а тахта, как я понимаю, предназначалась Шону. Я не вправе лишать его места.

Шон молчал, уставившись в пол.

– Мы с тобой ляжем валетом, – Смут глянул на друга, багрового от смущения, – Китти устроится на тахте.

Возникла жуткая неловкость, рассказывала мама. Текли минуты, безмолвная троица стояла столбом.

– А что, никто не проголодался? – наконец спросила мама, радостно ухватившись за мысль, маячившую на задворках сознания. – Пожалуй, с моими капиталами я осилю ужин на троих, дабы выразить свою благодарность.

Две недели спустя, в день, когда весть о самоубийстве Адольфа Гитлера достигла Дублина, мать вошла в дешевый ювелирный магазин на Коппингер-роу и купила золотое обручальное кольцо, простенькое, с крохотным камушком. Она так и не съехала с квартиры на Четэм-стрит, однако достигла некоторого взаимопонимания с Джеком Смутом, который не то чтобы смирился с ее присутствием, но как будто его не замечал. Стараясь быть полезной, мать прибиралась в квартире и на свои небольшие сбережения покупала еду, чтобы накормить вернувшихся с работы парней. Шон тоже получил место в пивоварне, однако был им не особенно доволен.

– Полдня туда-сюда таскаю мешки с хмелем, – поведал он однажды вечером, отмокая в ванне.

Спиной к нему, мама сидела на кровати в соседней комнате, оставив дверь приоткрытой, чтоб можно было разговаривать. Комната казалась ей странной. Абсолютно голые стены, только крест святой Бригитты и фотография папы Пия XII, к которой присоседился снимок, сделанный в день приезда. Фотограф оказался никудышный: Шон, правда, улыбался, но Смут глядел зверем, а мама вообще не полностью вошла в кадр и раздраженно смотрела на Джека, ее отпихнувшего. В единственном комоде вперемешку лежала одежда обоих парней, словно их не заботило, кто чью вещь наденет. Кровать была узкой даже для одного, не говоря уж о том, чтобы спать в ней валетом. Неудивительно, думала мама, что по ночам из спальни доносятся странные звуки. Наверное, бедняги мучительно пытались уснуть.

– Плечи в синяках, спина стерта, а голова просто раскалывается от тамошних запахов, – сказал Шон. – Надо поскорее искать другую работу, долго я так не выдержу.

– Но Джеку там, похоже, нравится.

– Значит, он крепче меня.

– А чем бы ты хотел заняться?

Шон надолго замолчал, слышался только плеск воды. Вот интересно, не хотелось ли матери украдкой глянуть на голого молодого парня или бесстыдно подойти к нему и предложить искупаться вместе? Ведь он был с ней ласков и чертовски хорош собой – так, по крайней мере, она говорила. Поди удержись от подобных фантазий.

– Не знаю, – наконец ответил Шон.

– А мне показалось, что знаешь.

– Да есть одна мыслишка. – Шон как будто смутился. – Вот только не уверен, гожусь ли я для этого.

– Ну так скажи.

– Смеяться не будешь?

– Поглядим. Вообще-то я смешливая.

– Есть всякие газеты, – помолчав, сказал Шон, – ну, там, «Айриш таймс» или «Айриш пресс». Мне кажется, я мог бы для них что-нибудь писать.

– Что – что-нибудь?

– Ну, скажем, новости. Дома я немного пописывал. Рассказы там и прочее. Накропал пару стишков. Дрянных, но тем не менее. Думаю, я бы набил руку, если б мне дали шанс.

– В смысле, стать журналистом?

– Ну да, наверное. Глупо, да?

– Что ж тут глупого? Кто-то должен этим заниматься, правда?

– Джеку идея не нравится.

– Ну и что? Он тебе не жена, верно? Ты сам принимаешь решения.

– Я не уверен, что меня возьмут. Но Джек тоже не хочет вечно оставаться в пивоварне. Он мечтает о собственном пабе.

– Вот чего не хватает Дублину. Еще одного паба.