Кристоф Оно-ди-Био - Сирена

Филипп был проездом в Париже по делам. Я спросил его, говорит ли ему что-нибудь эта «музыка». Когда он ответил, что да, есть такой остров Тэсима во Внутреннем Японском море и там находится центр искусств, я чуть не упал. Нана рассказывала мне о нем. Но она называла его иначе.

— А это не Наосима?

— Центр искусств есть и на Наосиме. Тэсима — соседний остров. Куда менее известный, хотя на нем находится прекраснейшее произведение — капля воды, заключающая в себе другие капли.

И это я тоже помнил. Значит, Нана навела меня на след задолго до своего отца?

Я купил билет до Токио.

Мой Синкансэн [106] «Синкансэн» — высокоскоростная сеть железных дорог в Японии, предназначенная для перевозки пассажиров между крупными городами страны. Принадлежит компании Japan Railways. отправляется через несколько часов. Потом мне придется пересесть на другой поезд — «далеко не такой скорый», уточнил Филипп, — затем на корабль, который доставит меня на Наосиму, а там на другой, до Тэсимы. Настоящее путешествие.

Мы завтракаем. Он, я и его жена, очень красивая и обладающая отменным чувством юмора. Они любят друг друга. Ее имя означает «Прекрасная необходимость» — так объяснил Филипп, ставший самым японским из французов, если не наоборот. Он не вернется, заверяет он меня, самурай на свой манер, самурай в твиде, не считая тех случаев, когда он открывает — редчайшая привилегия — церемонию ябусамэ, верхом, сидя очень прямо в стременах, закутанный в темно-синее кимоно, расшитое белыми цветами, с саблей на боку. Невероятный турнир конных лучников, в средневековых охотничьих одеждах, шкуры лани или лисьи прикрывают ноги, на поясе три ножа, в руках бамбуковый лук, и они запросто могут выпустить за несколько секунд на полном скаку, как в полете, три стрелы по трем глиняным мишеням размером с теннисный мячик. И я это чуть не пропустил. Боялся потерять время. «А куда тебе спешить?» — ответил мне Филипп. Вот он возвращается на трибуну, без сабли, но по-прежнему в кимоно. Этот ритуал, сказал он мне, установленный одним сёгуном, незыблем с XII века. И как в XII веке, еще случается, что новички отрезают себе ухо тетивой лука.

Я заново учусь жить в «последней цивилизованной стране в мире», как выразилась Нана. Сон все еще со мной, до мельчайших подробностей. Я помню все. Абсолютно все.

В одной витрине в городе, среди фигурок со странно пустыми глазами, мне подмигивает сова. Я останавливаюсь.

— Дарума, — говорит Прекрасная Необходимость и объясняет, что это талисман: надо нарисовать черной тушью зрачок в одном глазу и загадать желание, а в другом — только если желание исполнится.

Я покупаю сову.

В окно Синкансэна я не вижу гору Фудзи. Слишком густой туман. Над моей головой красная бегущая строка сообщает название следующей станции: Мисима. Так писатели могут быть еще и городами?

Я пересекаю Внутреннее море. На корме парома члены экипажа хрустят чипсами с васаби, глядя на бурлящего пенного змея.

В порту Тэсимы выхожу я один. На берегу мужчина и женщина, оба пожилые, в резиновых сапогах и тростниковых шляпах, собирают ракушки. Даже распрямившись, они остаются согбенными.

Я беру напрокат электрический велосипед. Раз нажал на педали — сотня метров. Опыт сродни семимильным сапогам.

Ветер едва ощутим. Свет удивительно ясен. Чувство почти полного покоя. Внутреннее море: я понимаю почему.

Центр искусств стоит на вершине холма, над морем. И капля воды, да, которую как будто положили на поляну. Но капля гигантская, и в нее можно войти, предварительно разувшись. Бетон под ногами холодный, весь в изгибах, с большим отверстием посередине, через которое входит природа, вся природа, ветер, и сосновые иглы, и дождь, и роса, тысячи ее капелек скользят по гладким стенам, рисуя картины, подвижные, прозрачные, меняющиеся ежесекундно, ежеминутно, ежечасно.

Хвала непостоянству.

Это прекрасно, но это не имеет отношения к моей истории.

Никакого отношения.

Я сажусь по-турецки. Я сдаюсь. Во мне нет злости. Это была чудесная блажь. Я думал, что узнаю, но мне не узнать никогда. И придется с этим жить. Я бросаю скорбный взгляд на мою сову даруму. Она останется кривой. Это почти комично.

По крайней мере, я немного посмотрел Японию. Сыну бы понравилось. Надо нам сюда вернуться.

Вода в бутылке закончилась. Выпить бы чаю. Мне говорят, что есть рыбацкая деревня у подножия холма. Мой семимильный велосипед катится вниз по склону. Ветер треплет волосы. Десять тысяч километров ради этого? Я смеюсь своей наивности.