Юлия Климова - В ее сердце акварель

Настроившись на волну Олеси, Глеб «поймал» ее около дома Дюкова и зашагал к противоположному краю деревни. Пора уже посмотреть, как там подопечная. Прыгает от счастья или нет?

«Лучше бы прыгала. Сколько мне еще торчать здесь?»

Увидев Василия Петровича на скамейке рядом с раскидистой яблоней, Леся замедлила шаг. Калитка хлопнула за спиной, будто хотела подтолкнуть вперед и подчеркнуть: назад дороги нет. Но никто отступать и не собирался: наоборот, после оврага разговор Лесю совершенно не страшил. Если она и желала растянуть минуты, то вовсе не трусость была тому виной, а колоритный вид Василия Петровича и его царственное выражение лица. Дядя, вновь облаченный в длинный леопардовый халат и бордовые бархатные тапочки с нелепыми помпонами, читал газету и попивал из тонкой фарфоровой чашки не то чай, не то кофе. Если бы не пестрое одеяние, то он вполне бы мог претендовать на роль заезжего графа.

«Кофе», – уловив аромат, поняла Леся.

Свет фонарей выделял наваленные бревна, засохший кустарник, скворечник, повисший на одном гвозде, заросшие дорожки… Какой же противоестественной казалась картина! Василий Петрович в ярком халате никак не гармонировал с окружающим миром. Сюда бы художника-авангардиста…

– А я тебя заждался, – сказал он, тщательно складывая газету и отправляя ее на край скамейки. – Загулялась ты что-то. Тетка твоя звонила и задавала бесконечно длинные и нелепые вопросы.

– Какие? – автоматически спросила Леся, присаживаясь рядом.

– Не болит ли у тебя горло, ешь ли ты овощи… Ха! Я их сам не ем! Подозреваю, Сашка просто хотела сунуть нос в наши дела. Насколько я помню, этим она способна заниматься с утра и до вечера. Но доставлять ей удовольствие я не собираюсь. Обойдется! Постой… – Василий Петрович вынул из кармана очки в золотой оправе и нацепил их на нос. – Что за вид? Где ты валялась? – Он фыркнул и приподнял брови-домики.

– Я скатилась в овраг, – честно ответила Леся и сделала попытку еще раз отряхнуть правую коленку. Но именно в этом месте грязь пристала намертво.

– А я предупреждал… Не подходи к обрыву, и никому потом не придется считать твои кости. Сдается мне, ты хочешь трагедии. Если твоя тетка узнает об этом, она прилетит на ковре-самолете, задушит меня, а потом напечет пирогов с капустой и соберет на поминках всех двоюродных братьев и сестер. Был бы повод! – Василий Петрович беззвучно засмеялся, получая удовольствие от собственной шутки, но быстро успокоился и деловито осведомился: – Внешние и внутренние органы целы?

– Да.

– Отлично. Больные родственники меня утомляют. А если учесть, что я жадный, а врачи нынче дороги, то… То тебе лучше не огорчать меня.

– Постараюсь.

– И все же… – Василий Петрович пригладил редкие волосы и замер, будто пытался обдумать нечто важное. Его щеки порозовели, глаза забегали, широкий лоб заблестел. Облизав губы, Дюков уточнил бархатным голосом: – Говоришь, скатилась в овраг?

– Земля под ногами посыпалась, а я и не заметила. Глупо вышло.

– Отнюдь не глупо, – протянул Василий Петрович и повторил тише: – Отнюдь не глупо…

Леся повернула голову к дому, вздохнула и почувствовала радость. Оттого, что виделась с Кириллом, гуляла с ним, от спасения в овраге, от встречи со странным Егором, от слов Василия Петровича. Неважно, каких слов. В душе сидела железобетонная уверенность: случись что плохое, дядя не пожалеет денег на врачей. Кажется, она уже начинает улавливать, где шутка, где правда, а где… «М-м… безумие».

– И чему ты улыбаешься? – поинтересовался Василий Петрович.

– Мне кажется, вы хороший человек.

– Ты сошла с ума! – Он закинул голову назад и захохотал. Но Леся уже была знакома с этим раскатистым смехом, и он не показался ей обидным или зловещим.

– Вовсе нет.

Василий Петрович перестал трястись, убрал очки обратно в карман, закинул ногу на ногу, посмотрел на раскачивающийся тапок и поднял указательный палец вверх:

– Поверь, ты еще не раз обвинишь меня в самых страшных грехах. Уж не откажешь себе в удовольствии. И я даже не стану возражать. Именно потому, что ничего хорошего во мне нет. Запомни сегодняшний вечер. Да, запомни. – Василий Петрович допил кофе, осторожно поставил чашку на скамейку рядом с собой и потер руки, будто только что провернул отличную сделку. – Совсем не холодно. Вечерок нынче отличный. И знаешь, какой момент меня радует больше всего?

– Нет.

– Ты свалилась в овраг! Это чудесно. Я бы даже сказал – прекрасно. Превосходно!