Тибор Фишер - Как править миром

Подхожу к нему и говорю:

– Мне сказали, что здесь можно купить антикварные предметы искусства, причем очень дешево. Вы не знаете, к кому обратиться?

Он кладет книгу на стол и смотрит мне прямо в глаза.

– Нет, я не знаю. Но если вы что-то выясните, обязательно дайте мне знать.

Мужик берет книгу и опять погружается в чтение. Его ответ с переводом стрелок на собеседника заставляет предположить, что он сотрудник военного ведомства, а не связист на прослушке.

Возвращаюсь за наш столик. Сажусь на стул, и тот подо мной ломается. Семтекс рыдает от смеха. Кажется, вечер удался. Пора идти спать.

– Ты не можешь уйти прямо сейчас, – говорит Семтекс.

– Почему?

– Потому что я еще не закончил над тобой ржать.

Он вальсирует вокруг стола, держа вместо партнерши стул. Нас просят уйти.

В номере я брожу из угла в угол, отлавливая вайфай. Мне пришло в голову, что вместо того чтобы старомодно носиться по городу, расспрашивая местных турок, можно попросту выйти в сеть и проверить: а вдруг кто-то в Лондоне или Нью-Йорке уже выполнил всю работу, и я просто воспользуюсь результатами их трудов? Но все упоминания о награбленных ценностях прискорбно расплывчаты и туманны. Почему журналисты так ленивые? Придется все делать самому. Я решаю сходить на форум и тут же жалею о своем решении.

Обаятельный Психопат: Они наконец-то воссоединились, Князь тьмы и Comtesse de Foufounette [8] Графиня Шлюшка (фр.). на диких просторах Турции. Снимают серию фильмов о величайших напольных покрытиях мира. Князь еще никогда не метил так высоко.

В такие минуты я думаю о моем дяде Джо. Об акулах. О ядерных взрывах. Уж две-три недели я должен выдержать.

Атмосфера в Газиантепе дружелюбная и расслабленная, но так всегда и бывает, когда уезжаешь из Лондона. После Лондона любой город покажется расслабленным и дружелюбным, даже Пхеньян.

Но я не чувствую себя везучим. Просто не чувствую, и это нехорошо. Я давно научился доверять инстинктам. Я хочу съездить к границе. Вдруг там будут какие-нибудь контрабандисты, которые согласятся со мной побеседовать. Но поскольку в Сирии бушует война, мы поедем с телохранителями. Страховка, страховка и еще раз страховка.

Телохранителей приводит Эгемен. Это два самых мелких, самых тщедушных телохранителя из всех, кого мне доводилось встречать. Один притащил с собой пушку. Кажется, мушкет позапрошлого века. Ожидания никогда не оправдываются.

– Я нанял их не потому, что они мои двоюродные братья, – говорит Эгемен.

Я привез с собой бронежилет. Стоит ли его надевать? С бронежилетом такая проблема: как подсказывает мой опыт, пули к нему так и липнут. Это как приглашение с золоченым обрезом – приглашение получить пулю, осколок снаряда или попасть под минометный огонь. Вот почему мне не хочется надевать бронежилет, пока ситуация не осложнится совсем.

Кроме того, пока вероятность попасть под минометный огонь не приблизилась к ста процентам, в бронежилете ты выглядишь конченым трусом. Поэтому я надеваю свою кевларовую футболку. Неплохая защита, хотя в ней потеешь, как две свиньи. Такие футболки стоят целое состояние, но колумбийцы – ребята щедрые, а я в свое время оказал им немало услуг.

Та же дилемма с журналистским бейджем, на котором большими буквами написано ПРЕССА. Иногда он помогает. Видя перед собой журналиста, люди готовы открыться, готовы поведать ему все свои сокровенные тайны и оказать всяческое содействие, но иногда из-за этого бейджа в тебя стреляют. Или же похищают, потому что ты представляешь ценность. Во всяком случае, так думают похитители.

Отъезжаем от отеля, и я замечаю маленький магазинчик, торгующий наградной атрибутикой. В таких магазинах есть что-то надежное. Они обнадеживающе обыкновенны. Они напоминают, что большинство из нас жаждет признания своих заслуг. Каждому хочется получить похвалу, бронзовую статуэтку за забитый хет-трик или первое место за стометровку, или медаль за отличное правописание.

Чем хороши большие города: там легко затеряться, слиться с толпой. Но нелегко сохранить анонимность в горячей точке, где всего пять домов и два деревца, и каждый знает, что делали дедушки всех остальных в 1930 году. Даже если ты выглядишь точно как местный: одежда, головной убор, борода, правильная марка сигарет, правильное бухло, – все равно будет ясно, что ты не отсюда, потому что здесь все всех знают.

Я спрашиваю у Эгемена:

– А где граница?

Он отвечает:

– Граница везде.