Наталия Терентьева - Феечка

– Знаете? – улыбнулась Ульяна.

– А то! – засмеялся Андреев. – Ну, ты как, феечка?

– Нормально, – кивнула я, так и не поняв, что тут было без меня.

Проводил ли Андреев пальцем по белой гладкой щеке Ульяны, поправлял ли ей волосы, которые она принципиально никогда не распускает по моде. Сейчас модно носить волосы распущенными, плохо причесанными, как будто ты только что встала с постели, там еще ждет тебя взволнованный кавалер, а ты пошла выпить воды на кухню и сейчас вернешься. Шлеп-шлеп босыми ногами… и глядя на него одним глазом, второй – спрятан под спутанными во время сна и любовных игр волосами… Я не хожу совсем уж всклокоченная, как будто только встала, но иногда я тоже распускаю волосы, они у меня слегка вьются и легко принимают нужную форму, чуть примнешь руками влажные волосы – и они ложатся крупной волной. Ульяна же всегда гладко зачесывает волосы либо в хвост, либо в низкий пучок у шеи, как носили донские казачки. Единицам идет такая прическа, нужно иметь идеально правильные черты лица, высокий лоб, длинную шею, ровные, не оттопыренные уши. Ульяне идет.

Ульяна на шаг отступила от Андреева, достала свой телефон, который наигрывал негромкую мелодию, я не сразу поняла, откуда этот звук.

– Да, мам, – ответила Ульяна и отошла в коридор, ведущий на второй этаж, чтобы поговорить.

Андреев подошел ко мне и поправил мои волосы.

– Ты пришла в себя?

Я замерла. Он поправляет мне волосы? Он стоит рядом со мной, улыбается, и я совсем не понимаю эту улыбку…

– Красивый цвет, редкий, – он снова погладил мои волосы. – Это же настоящий цвет? Ты не красишься?

Я пожала плечами, не зная, как себя вести.

– Это мой цвет, – наконец, собравшись, ответила я.

Я никогда не видела его так близко. Чуть неправильные брови – одна шире другой, небольшой шрам на лбу с одной стороны, морщинки, морщинки… конечно, ему же не двадцать лет, и даже не тридцать… темные круги под глазами… и какие прекрасные глаза, в которых я растворяюсь, теряю ощущение реальности и не хочу возвращаться обратно…

– Строго ты со мной, – усмехнулся непонятно чему Андреев.

Кажется, я отвечала совсем не строго. Не знаю. Ничего не понимаю. Не знаю, к кому ревновать и ревновать ли. Не знаю, как себя с ним вести. Знаю одно – мое место рядом с ним. Но я ни одного шага навстречу не сделаю, нет. Ни за что.

Андреев взял прядь моих волос, накрутил себе на палец, глядя мне в глаза, как-то очень серьезно.

– Здорово. Красиво. Люблю светлые волосы.

Лучше бы он этого не говорил. Я знаю, чьи именно светлые волосы он любит. У Лариски волосы на два тона темнее, чем у меня, но все равно светлые. Вспоминает ее и гладит мои волосы.

– Не надо, – тихо сказала я.

– Как скажешь, – пожал плечами Андреев. – Я, собственно, лишь хотел спросить, бывают ли в природе такие удивительные оттенки волос.

– Бывают, – сказала я.

В это время на кухню вошла чем-то озабоченная, как мне показалось, Ульяна. Или она так же, как я, не могла понять, что тут происходит. Андреев непрестанно задает всем загадки. Ульяна с обычной своей полуулыбкой на лице спросила:

– Едем?

– Едем, – кивнула я.

– А я-то думал – еще накатим, – пошутил Андреев.

Это было совсем не смешно, он сам это понял и слегка рассердился.

– Я уже вызвала такси, по Интернету, – сказала Ульяна. – Здесь тоже можно, оказывается, как в Москве. У нас уже деваться некуда от такси. Дымят в каждом дворе, поджидая клиентов.

– А вот, девчонки, жили бы вы вот так, в деревне? – вдруг спросил Андреев с каким-то мне не очень понятным подтекстом, как будто спрашивал еще о чем-то.

– Я мечтаю жить не в Москве, – ответила Ульяна просто. – Надеюсь, что уеду.

– В Подмосковье? – быстро спросил Андреев.

Слишком быстро, как мне показалось.

– Нет, вряд ли, – пожала плечами Ульяна и улыбнулась. – Подальше куда-нибудь.

Улыбка осветила ее лицо, и оно стало совсем прекрасным. Наверное, Андреев не сможет в нее не влюбиться. И я вообще зря здесь сейчас стою…

– А ты, феечка? – перевел на меня глаза Андреев, хотя Ульяна собиралась еще что-то сказать.

– Я не знаю. Я домой хочу, – честно ответила я. Наверное, водка на меня еще действовала, потому что глупо было так откровенничать.

– Домой? – засмеялся Андреев.

– Да, к маме и бабушке, – сказала я, чтобы закончить эту тему.

Не понимаю, что вызвало такой приступ смеха. Он, конечно, тоже пил водку, но он же мужчина, для него стакан водки – это ничто, как я понимаю. Чуть-чуть измененное сознание, не более того.