Пак Кён Ри - Дочери аптекаря Кима

— Твой папа и вправду не хочет тебя видеть, — эхом повторила она слова свекра. Крупная слеза скатилась по щеке Ёнок и упала прямо на лицо ребенка, — спи спокойно, моя крошка, спи спокойно.

Ёнок вытерла слезы рукавом одежды и вышла из комнаты. Прошла на кухню, чтобы приготовить ужин. В старой кухне было так чисто, что даже если уронить что-нибудь съедобное на пол, можно было не отряхивая есть. Ёнок еще раз промыла замоченный с утра рис и поставила варить. Разожгла огонь из высохшей хвои, и так хорошо у нее все разгорелось!.. Кочергой помешивая подкинутые дрова, проговорила сама себе:

— И что он все не приходит… — Ёнок беспокоилась о брате Гиду, Гису, который все еще не вернулся из школы. Ёнок не любила оставаться дома вдвоем со свекром, и когда готовила ужин, у нее вошло в привычку ворчать на Гису, что он так поздно возвращался. Со двора послышалось покашливание свекра. Ёнок взглянула на закипевший рис и вышла на задний двор, чтобы сорвать несколько листочков мяты, которые она добавляла в качестве приправы в суп двенджан. Осторожно, чтобы не облетели цветы, сорвала несколько листочков. Свежий аромат фиолетовых цветов мяты распространился по всему двору.

— Скоро заморозки наступят, а цветы все еще цветут, — неожиданно из-за спины раздался голос свекра. И когда он только успел подойти?

— Да, отец, — Ёнок встала.

Старик вплотную подошел к ней и произнес:

— Как вкусно пахнет, еще сорви, — делая вид, что хочет взять у нее листья, прикоснулся к ее руке. Ёнок передернуло. Свекор, ничуть не обидевшись, улыбнулся и медленно подался вперед.

Ёнок, увильнув от него, прошла на кухню и стала промывать листья мяты. В этот момент послышался звук открывающихся ворот.

— Гиду? — в замешательстве выкрикнул старик Со.

— Я, — низким голосом ответил Гиду.

— Тебя и днем с огнем не сыщешь.

Гиду, не ответив, сел на террасе. Ёнок перестала готовить и с кухни стала прислушиваться к их разговору.

— Где она? — спросил Гиду.

— Кто? Жена?

— Да.

— На кухне, кажется.

На этом разговор окончился. Ёнок достала тарелку для мужа, несколько раз протерла ее тряпочкой, выполосканной в чистой воде, вышла из кухни и, вытирая руки, поприветствовала младшего брата, вошедшего вскоре после Гиду:

— А, вернулись! — затем, не смотря мужу в глаза, спросила: — Ужинали?

Гиду с мрачным видом отрицательно качнул головой. Это значило, что не ел.

Пока Ёнок убирала со стола, Гиду вошел в их комнату, один раз взглянул на ребенка, вытащил сигарету и закурил. Ёнок быстро вымыла посуду, умылась, вытерлась полотенцем и вошла в комнату. Гиду же, погруженный в свои мысли, даже не заметил ее. Ёнок вошла в комнату, тихо села на колени и обратилась к нему:

— Возьмите малышку на руки.

Только тогда Гиду обернулся и посмотрел на Ёнок. Глаза его выражали беспредельное равнодушие. Несмотря на это, Ёнок взяла ребенка и придвинула его к коленям отца.

— Ну, возьму, и что? — Гиду отодвинул ребенка от себя и зевнул. — Устал я.

— Расправить постель?

— Не надо.

— Ложитесь пораньше, коли устали.

Как только она сказала эти слова, из соседней комнаты послышалась перебранка старика Со с Гису и гневное постукивание трубки о пепельницу. Ёнок достала одеяла. Гиду неподвижно наблюдал за ней. Глядя на лицо Ёнок, с которого еще не сошла красная сыпь, Гиду почувствовал, как застыла в жилах кровь. Инстинктивное желание, возникшее на какое-то мгновенье, сразу пропало, более того — он испытал отвращение. То ли от того, что он ненавидел Ёнок, то ли от того, что ему пришлось подавлять в себе это желание, Гиду сорвался с места:

— Мне надо идти.

Ёнок вскочила вслед за ним и схватила его за рукав.

— Оставь меня! — Гиду отдернул руку и выскочил из комнаты. Не сказав ни слова отцу, вышел из дома на улицу. И тут Гиду испытал невыносимую жалость к Ёнок и угрызения совести, которые, словно чернила осьминога, окрасили его душу в черный цвет, но он ничего не мог с собой поделать.

«Встретишь свою половинку, будете одна плоть…» — без конца твердил себе под нос Гиду. Он прошел к пивной на набережной и утопил свое горе в водке. Ту ночь он провел в объятиях служанки, сильно пахнущей дешевой косметикой.

Немного погодя после того, как Гиду ушел из дома, Ёнок, посадив ребенка за спину, вышла из своей комнаты.

— Отец, я схожу к матери, — не заходя в комнату свекра, сказала она.

Свекор тут же с шумом распахнул дверь:

— Ты что, оставляешь такую большую комнату и идешь спать с мужем в гостиницу? — грубо спросил он.