Виталий Науменко - Бедность, или Две девушки из богемы

Дзержинский не выдержал муки потери и куда-то убежал.

Тут же подсели две девушки в джинсах с разрезами, одна обмо-

танная широким ремнем, одинаково коротко стриженые и обесцве-

ченные, с сигаретами в зубах. Отличало их, кроме размера ремня, только то, как одна долго прикуривала «Белую Яву» от «Красной

Явы» подруги — чуть нервничая, со значением прикрыв глаза под

черным тяжелым макияжем. Сережа не обратил на них внимания, а Семен мгновенно завел светский разговор. Речь как всегда зашла

о музыке. Обе долго что-то объясняли — на крике — про «Тату» и

«Ночных снайперов».

Потом, когда Сережа пошел в туалет, оказалось, что Дзержин-

ский продолжал с фамильным упрямством разыскивать Пыжикова

по унитазам. А выходя, случайно увидел, как девочки из-за их

с Семеном столика танцуют вдвоем и целуются (Галя включила

цветомузыку). Одна выделывала энергичные движения тазом, как

будто у нее там спереди действительно что-то было.

77

— Бедные лишенки, — задумался Сережа, — нелегко им, на-

верное, приходится без мужской ласки, вот и упражняются.

Набросив пальто, он вышел в темную ночь без звезд, где шата-

лись и переговаривались многочисленные пары.

— Она либо ноет, либо хамит, любительница экстрима. Уже два

ребра мне сломала со своим экстримом. Говорит: «Зато ты теперь

ни с кем сможешь».

С другой стороны:

— Да неправильный он какой-то!

— А чего неправильный? Высокий, волосы русые!

— А знаешь, какие они прилипучие! Он даже колбасу непра-

вильно режет.

Все о чем-то разговаривали, а Сережа вдруг понял, что много

говорить — не нужно. Женщины все равно ничего не понимают, или видят в словах какой-то подтекст, или всё понимают, но в со-

вершенно обратном смысле.

ДУЭЛЬ ПОД СОЛНЦЕМ

Сережа поднял трубку. Было около одиннадцати.

— Пьешь, наверное? — спросил Семен.

— Я всегда могу остановиться, — гордо ответил Сережа. — И во-

обще, как я могу пить, когда я сплю, а ты меня разбудил?

Тут он случайно подошел к окну и снова увидел Женю, пересекав-

шую двор. Разумеется, это была не она, ее призрак, но он-то видел ее.

Он смотрел на нее из окна, узнал ее блузку, ее вьющиеся волосы, ее походку и фигуру, хотя другая половина его существа говорила:

«Этого не может быть, она же должна быть в Братске, в санатории

«Братское взморье».

— Ты знаешь, — сказал Семен. — Я тебе завидую. Ты умеешь

любить то, что ничего из себя не представляет. А мне вот не инте-

ресны молодые женщины — они пустышки. Только возраст учит

их открывать сначала свое тело, потом — мужское. А у взрослой

женщины есть история, и эта история почти всегда больная.

78

— Я должен поехать в Братск,— вдруг решительно заявил

Сережа.

— Куда?! Ты же не сумасшедший. Вспомни Слюдянку, Настю.

А то рано или поздно зазвучит та же песня.

Настя. Это был первый и последний случай, когда Сережа не

чувствовал наутро после первого секса тягостного ощущения, что

надо прятаться, объясняться. Негласный договор: мы оба этого хо-

тели, а дальше — нам ничего друг от друга не нужно.

Девочка, похожая на Милу Йовович. Непонятно было, о чем она

думает. Из забавных и милых привычек: таскать всюду свои детские

фотокарточки и к месту и не к месту их показывать.

Спустя год она позвонила. Договорились о встрече. Был дикий

холод. Сережа, вцепившись в ледяной поручень, мотался и му-

чился в трамвае, который, как назло, ехал еле-еле и предсмертно

скрежетал.

Она стояла напротив Шанхайского рынка *, и узнал он ее не

сразу. В каком-то несуразном, куцем пальто и с красным носом

она напоминала уже не Милу Йовович, а скорее, продавщицу

чебуреков.

— Ты почему так одета?

— Вдруг вспомнила про тебя… Сережа, ты… ты не обижайся, я очень есть хочу.

Он притащил ее в «Темп», потом в одну из свободных мастерских

своих приятелей, растирал, кормил, дал выпить, расспрашивал. Она

на всё отвечала «да» и почти сразу уснула. А он долго сидел рядом с

ней, наблюдая за легковерным детским сном взрослой женщины, на

лице которой безмятежная улыбка то и дело сменялась выражением

страха или тревоги.

Потом он задремал сам, а когда проснулся, она уже ушла, а он

не успел сунуть ей в карман свои копейки.

— Нет, — в этот раз твердо сказал Сережа Семену, — Настя —

это Настя, она святая, я еду в Братск.

_________________________

* «Шанхайка» — криминальный вещевой рынок в центре Иркутска.