Стюарт О’Нэн - К западу от заката

— Познакомься, — предложила Зельда. — С ними повеселее, чем со мной.

— Вот уж чего мне сейчас точно не надо, так это веселья. Если становится слишком весело, я тут же попадаю в неприятности.

— Так не только с весельем, так со всем. Мы с тобой никогда не умели вовремя останавливаться.

— А я никогда и не хотел уметь.

— Научился.

— Теперь выбора нет, если он вообще когда-либо был.

— Был, конечно, — сказала она. — Просто ты о нем не задумывался.

— Ты и сама была не лучше.

— А я и не говорю, что лучше. Я была невыносима.

— Ты была прекрасна.

— Невыносимо прекрасна.

— Да, и я так думаю.

— Не всегда.

— Почти всегда.

— Почти, — сказала Зельда. Исключения оказались слишком памятны и непростительны для них обоих. Кроме прошлого, у них не было ничего, но не было и дороги назад.

Когда они не торопясь пошли в номер через сад, на улице уже стемнело, а над освещенным бассейном носились летучие мышки. Воздух был влажным, погода — безветренной, в темноте мягко накатывали на берег волны. Скотт вспомнил, как они с Шейлой проводили время в Малибу, лежа на прохладном песке и наблюдая за мерцающими огоньками самолетов. «Я не для того из канавы выбиралась, чтобы угробить жизнь на тебя». Уже ночью, лежа на узкой кровати, когда Зельда прочитала вечерние молитвы и заснула, Скотт услышал плеск воды и побрел к балкону. Немцы резвились в бассейне, как выдры. Какое-то время он смотрел на них из своего укрытия, потом тихонько закрыл балконные двери.

Наутро они оказались открыты. На востоке рассвет уже окрасил небо в розовый, Зельда исчезла. Кровать была заправлена, на тумбочке лежала отельная Библия, заложенная черной ленточкой на Книге Екклесиаста. Где-то без устали кукарекал петух, часы показывали только половину шестого. Скотт представил Зельду, лежащую на дне бассейна или качающуюся лицом вниз на морских волнах. В мгновение ока он натянул вчерашнюю одежду и бросился вниз по лестнице, перебежал слепящий от лучей восходящего солнца двор, направляясь к пляжу. Там он ее и нашел — с мольбертом. Зельда хотела передать рассветные тона. В соломенной шляпе и очках, с еще бледной кожей, она ничем не отличалась от любого другого отдыхающего.

— Ты чего? — удивилась она.

— Тебя ищу.

— Иди спать, мне не нужна нянька.

«А вот это еще вопрос, нужна или нет», — хотел сказать Скотт. Или даже так: «А мне и невелика радость».

— Позавтракаем, как закончишь?

— Подождешь часок?

Скотт ждал десять лет, что ему час?

— Ты знаешь, где меня найти, — ответил он. Но заснуть потом так и не смог.

Завтракали они на веранде главного ресторана, откуда любовались кучевыми облаками и наблюдали за кораблем с выкрашенной в красный трубой, идущим в Гавану. Скотт пил похожий на смолу кофе, а Зельда поглощала английский завтрак с жадностью вышедшего на свободу заключенного. Она хотела поделиться с ним сосиской, но Скотт не был голоден. Он не мог припомнить, когда жена ела с таким аппетитом, и раздумывал, не лекарства ли в этом виноваты.

Официант принес ему потрепанную газету недельной давности. По примеру Гитлера Муссолини беспрепятственно посылал войска в Албанию.

День обещал быть жарким, вспыхивали на солнце набирающие силу волны.

— Мне понравилось на пляже, — сказала Зельда. — Воздух такой прозрачный. А ты будешь сегодня писать что-нибудь?

— Попробую, — ответил Скотт, хотя до ее вопроса и не думал об этом. Он всю жизнь ставил работу на первое место, а с того разговора с Обером так ничего и не написал. Неужели такая малость могла его подкосить? Он никогда не воспринимал всерьез творчество Зельды, считая его поверхностным и незрелым, ей не хватало усидчивости. Теперь же он завидовал ее любви к искусству. Слишком часто он писал ради денег.

Жара и солнце напомнили ему Сен-Рафаэль. Дни там тянулись с той же тропической неспешностью. Скотт остался в номере, а Зельда отправилась писать море и небо, рыбацкие лодки, деревню с ее шумным mercado [155] Рынок ( исп. ). — корзины с сиреневатыми кальмарами, морскими окунями с зубчатыми плавниками, несушек, высовывающихся из деревянных клеток. В полдень супруги встретились за обедом в ресторане с видом на zocalo [156] Площадь ( исп .). , где за тридцать центаво подавали arroz con pollo [157] Цыпленок с рисом ( исп .). . Пиво стоило всего три, и пить его, наверное, было бы безопаснее, чем воду, но Скотта не тянуло. Зельда попросила у него закурить, будто забыв о запрете, выпустила облачко дыма и потянулась от удовольствия.