Юрий Додолев - Просто жизнь - Повести и рассказы

— Махорка очень крепкая, — сказал он и провел запястьем по глазам.

— Крепкая, — согласился Петька.

Один из немцев — тот, что кидал злобные взгляды, вдруг прыгнул в сторону и, петляя, ринулся в глубь леса.

— Стой! — Петька схватил винтовку.

Семин вскочил и помчался за немцем. Петька что-то прокричал ему вслед, но что — Андрей не разобрал. Бегал Семин быстро, никогда не уставал и, если бы не больная нога, то, наверное, смог бы пробежать без отдыха километров десять, а может, и больше. Рана, как на грех, «стрельнула» и так сильно, что Андрей поморщился. Захотелось остановиться, стянуть сапог, ощупать рану — это всегда приносило облегчение, но Семин подумал, что тогда немец уйдет, и, превозмогая боль, поднажал. Ветки хлестали по лицу, под сапогами ломался валежник. Андрей настигал немца. «Еще немного», — ободрил он сам себя и вдруг с ужасом вспомнил, что У него ни винтовки, ни автомата, даже перочинного ножа нет. В спешке он оставил винтовку у дерева, а когда снял автомат — не смог вспомнить. Трофейный автомат все время висел у него на груди, Андрей даже теперь ощущал шеей его тяжесть, а час назад, ведя пленных, думал: «Маленький, дьявол, а тяжелый!» Испугавшись, Семин остановился. Немец затравленно оглянулся и тоже остановился. Потом, осклабившись, поманил Андрея пальцем:

— Комен, комен, рус!

«Видит, собака, что я без оружия». Андрей сунул руку в карман.

Немец замер. В куцем мундире он походил на гориллу широкоплечий, мускулистый, длиннорукий.

Несколько минут они не сводили друг с друга глаз. Затем немец снова осклабился:

— Комен, комен, рус!

Семин хотел было позвать на помощь Петьку, но понял: «Не услышит. А если и услышит, все равно не сможет прибежать, потому что с пленными».

Немец был массивней Семина. «Что делать?» Андрей собрался было повернуться и задать стрекача, но понял сраму тогда на всю жизнь хватит.

— Комен, комен, рус! — повторял немец.

Семин молча глядел на него, не вынимая руки из кармана. Это, должно быть, озадачило немца. Он что-то прокричал, показывал рукой туда, где был Петька с пленными, резко повернулся и зашагал прочь. «Боишься!» — обрадовался Андрей и, обретая уверенность, сказал не очень громко, но и не тихо:

— Хенде хох!

Немец выругался, поднял палку.

Андрей сделал то же самое. Тонкий конец палки оказался в его руке, на толстом был уродливый выступ. Палка оттягивала руку. «Хорошо, что тяжелая», — решил Семин и, рванувшись к немцу, замахнулся. Немец увернулся: палка рассекла воздух, зацепилась за ветки — Андрей чуть не выронил ее. Противник воспользовался этим. Если бы Семин не отскочил, ему пришлось бы плохо. «Сволочь!» Изловчившись, он пнул немца ногой в живот. Тот согнулся. Андрей занес палку, но на какую-то долю секунды немец опередил его, и они, выронив «оружие», покатились по земле.

От немца пахло нестираным бельем. Он сразу навалился на Андрея, захрипел, забормотал что-то. Семин пытался лягнуть его, но ноги лишь молотили воздух. Немец хотел вцепиться в шею. Андрей чувствовал его пальцы. Правая рука Семина была подвернута за спину, левую немец прижимал к земле. Мотая головой, Семин медленно высвобождал правую руку. Когда это удалось, он нанес ему короткий удар промеж ног. Немец взвыл, и Андрей выскользнул из-под него. Не давая немцу опомниться, сильно ударил его палкой по голове Убедившись, что тот без сознания, связал ему руки…

— Телок безмозглый, — взволнованно проговорил Петька, когда Семин подвел к нему изрядно помятого, с запекшейся на волосах кровью и скрученными руками немца. — Я тебе, обормоту, крикнул: «Автомат возьми!» — а ты как глухой.

— Не расслышал, Петь.

— «Не расслышал, не расслышал». Я думал, что твоя душа уже в раю.

— Обошлось.

По-прежнему «стреляла» нога и ныло лицо.

— Как он тебя разукрасил, — посочувствовал Петька. — Вся рожа в синяках — даже смотреть страшно. Водицей смочи — полегчает.

Болото чавкнуло, когда Семин наступил на обманчиво твердую кочку; травяной покров стал оседать. Андрей едва успел схватиться за куст.

— Не утопни, черт! — забеспокоился Петька. — Сам выберешься, или помочь?

— Сам.

Когда Андрей выбрался, Петька посоветовал:

— На тверди стой и умывайся.

Пахнущая тиной вода была тепловатой. Лицо пылало, и каждый раз, дотрагиваясь до него, Андрей испытывал боль. Вытираясь на ходу подолом гимнастерки, поспешил к Петьке.

— Как же ты совладал с ним? — спросил тот, кивнув на немца.

Семин рассказал.