Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

Йожко отделывает Пишти, запрещает ему реветь и нехотя убивает остальных трех воробьев.

— Вот так, вот так, видишь?

Зареванный Пишти кивает, видит, мол, и вдруг, соскочив с прицепа, уносится прочь.

Битман догоняет его и молотит пуще прежнего. Под конец, когда тот уже на земле, пинает его в живот, да так, что Пишти едва не выворачивает.

— От меня хотел уйти? От меня тебе не уйти, я тебя всегда поймаю!

Пишти плачет, но затем покоряется, потому что под Йожкиным руководством он сбежал с субботника.

— Думаешь, нам влетит? Ничего нам не будет, уроки кончились, и всем на нас плевать, не бойся! Даже не вспомнят про нас! Чего там! Бабы за нас поработают. А найдем в понедельник сорняк, схватим каких двоих и будем мучить, что плохо работали, не так, что ли?

Мучить баб — это Пишти по сердцу.

— А нельзя ли какую помучить уже сегодня?

Битман прикидывает возможности.

— Можно, если захотим, но придется вернуться в Жизнь.

До школы далеко.

— Мы бы их уже не застали, — со стратегической точностью заключает Пишти, держась за истерзанный живот.

— Мучить будем в понедельник. Пошли за яичками! — взглядывает Битман вверх на воробьиное гнездо.

— А если там будут голыши? — Неоперившиеся птенцы вызывают у Пишти отвращение, его мутит.

— Тогда пошли обедать.

Маленький Битман небрежно подшибает носком расплющенного воробья с нитью в клюве.

В столовой звякают ложки о тарелки с яичным супом.

— Сухо, земля как камень. — Димко размешивает яичную вермишель. — Как-то венгерские крестьяне были в Вене, в Гофбурге, осматривали там сокровища и всякую роскошь со всего мира, все дорогое, батюшки ты мои, а потом их возьми да и спроси этот самый экскурсовод, знают ли они, какая всему этому цена. А один выступил вперед и говорит: не более, чем обложному майскому дождю. Экскурсовод стоял как оглоушенный, вот и стой, балда, мы-то небось не дураки, знаем цены.

В окошко подают запоздавшее второе, спагетти на полдесятке яиц, с тертым сыром и растительным маслом.

— Как это? — кричит Лоло, грохая кулаком по меню, где обещаны были свиные отбивные. — Где же мясо? У нас три блюда? Вы жарили мясо. — Он поводит носом в сторону благоухающего окошка.

— Да ведь и это хорошо, — облизывается Милка Болехова, довольная всем на свете; она кладет на стол зубы, что принесла в расчете на мясо.

В столовой вдруг — откуда ни возьмись — Игор Битман.

— Кто кричит? — спрашивает он самым что ни на есть официальным тоном, ибо знает и без того.

— Мать твоя канарейка! — Лоло пальцами берет резиновую спагеттину. — Сейчас я испробую, что ты за мужик, — замахивается он ею. Она разрывается и падает на пол.

— Алоиз Фигуш после обеда убирает столовую, — объявляет Битман-отец.

— Подношу тебе большую голубую розу, — протягивает ему Лоло кончик спагетти.

— Для чего? — изумляется Битман.

— На похороны, ты — вурдалак Дракула, до мозга костей нас высасываешь! Где четыре кило свиного окорока?

— Какие разговоры вы ведете? — удивляется Димко.

— Не было, мы не получили, — отвечает Битман твердо и уходит, спагеттовую голубую розу оставляет Лоло.

Лоло бросается за ним, в коридоре его настигает.

— Объели вы нас! — наскакивает он на управляющего.

— Перекушали вы лишку, — говорит Битман тихо, видит — ушей нет.

— Что? Когда? — выкрикивает Лоло.

— Дороже вышло, чем положено. На хорошее никто не жаловался. Но мы-то плати. Один раз похуже, а столько крику, пан Фигуш! Подумайте о других, все вы на заслуженном отдыхе.

— Я выведу тебя на чистую воду! — кричит Лоло на весь дом.

— Не получится, — холодно улыбается Битман. — Ты трехнутый, а я у начальства на хорошем счету. Образцовый заведующий, — кивает Битман на стену, где висят пять почетных грамот.

Лоло норовит кинуться на него.

— Ударь только, пойдешь в психушку, ясно?

Лоло сникает.

Битман замечает, что из столовой выглядывает старая Вихторичиха.

— Приятного аппетита, пани Вихторикова, — осаживает он ее и входит в канцелярию. Служащие отобедали раньше в запертой кухне — ароматный жареный окорок — и прихватили кое-что еще для дома. Если не дежурит сестра Канталичова, Игор со всеми находит общий язык.

— Не бойсь, Лоло, я все слышала. Я похлопочу! — подбадривает Лоло морщинистая Вихторичиха.

Лоло прикидывает, удастся ли ему поднять всех, но, видя, как они давятся спагетти, сдается.

— Что он сказал? — спрашивают они.

— Чего не знаешь, не сболтнешь, — замыкается в себе Лоло.