Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

— Побудешь еще немного? — Пестрые попугайчики соскользнули с ее груди. — Хочешь?

Обер-лейтенант Шримм, начальник немецкого гарнизона в Молчанах, в нерешительности поднял руку к голове, опустил, снова поднял и снял свою новенькую пилотку.

Стекла больших окон в шталевской гостиной подрагивали от канонады.

Время близилось к двенадцати.

— Давай остановим время, Гизела! — сказал Шримм, взглянув на бронзовые часы с четырьмя неумолимо вращающимися блестящими колесиками. Он выключил лампу под абажуром, на котором в голубых волнах качались старинные парусники, барки, бриги и шхуны. — Давай не будем смотреть на часы!

— Ладно, Вальтер, — ответила она. — Так мы уезжаем?

— Ну конечно.

— Еще есть время?

— О, есть! Ведь мы его остановили, газель!

— Вальтер, Вальтер, дорогой… а-а-а!.. — Гизела Габорова всем телом прильнула к Вальтеру Шримму, оконное стекло дрожало от грохота далекой канонады, обоим не удавалось забыть о времени, они не могли остановить его ни на минуту, ведь каждая минута вела счет всему, что прошло до сих пор через виллу Шталя. Вальтер, Вальтер… а-а… Начальник пятого, теперь уже последнего гарнизона, последние немцы… Уедем, Вальтер… Уедем, Гизела… Первой воинской частью, которая стояла в Молчанах в начале сентября всего неделю, командовал капитан Борек, второй, состоявшей из немецких солдат, власовцев и отряда эсэсовцев, командовал майор Дитберт. Вторая часть напала в Молчанах на партизан, сожгла одиннадцать домов и атаковала партизанские деревни в пригорье — Большие и Малые Гамры и Липник. Третье, четвертое и пятое подразделения останавливались в Молчанах передохнуть после боев с партизанами, и командовали ими соответственно обер-лейтенанты Фогель, Бюрстер и Шримм. Майор Дитберт накликал смерть на ариизатора шталевского поместья и кирпичного завода, заведя с ним дружбу. Ариизатор Мартин Габор выдал ему скрывавшихся Шталей и сам вывел людей Дитберта через лес на дорогу к шталевскому кирпичному заводу. Он знал, что вблизи завода базируются партизаны и что там можно напасть на них врасплох со стороны леса. Габор был зол на партизан за многое, в частности и за то, что они увели у него из поместья лошадей. У шталевского завода солдаты Дитберта напали на партизан, многих уложили на месте, а пленных, кое-кого вместе с родственниками, увели за Молчаны в лес и расстреляли в получасе ходьбы от Круч на крутобокой лужайке, которая звалась Глухой Залежью. Через два дня Габор поплатился жизнью за свою услугу. Сгорел в шталевском «мерседесе», который партизаны Порубский и Зубак забросали гранатами у моста между Молчанами и Черманской Леготой.

Кроме Борека, все офицеры — Дитберт, Фогель, Бюрстер и Шримм — жили на шталевской вилле. Молодая вдова Габора, Гизела, привечала их и подчиненных им офицеров и, если не случалось вечерних пирушек и пьяных застолий, проводила ночи с командиром. Она на все махнула рукой, даже на себя, потому что после отчаянного откровения Гитлера: «Если меня не станет, всему конец!» — осознала весь ужас своего положения, преследовавший ее с тех пор, как муж, бывший управляющий имением в Рачанах, стал ариизатором шталевской виллы, кирпичного завода и поместья. Начальник последнего молчанского гарнизона, обер-лейтенант Вальтер Шримм, уже устал от войны, отступления, бегства и в Молчанах, куда его с солдатами послали на отдых и для острастки пригорным партизанским деревням — Липнику, Большим и Малым Гамрам, — вскоре влюбился в Гизелу Габорову и утвердился в своей давнишней мысли, что война — это безумие, так как, стреляя в людей, можно добиться многого, кроме одного — нельзя поручиться за свою жизнь.

— Нельзя, — говорил он Гизеле Габоровой, — ни в том случае, если уверуешь в расу, в идею и в весь этот придуманный нашей эпохой вздор, ни если в страхе перед разящим мечом Гитлера станешь профессиональным убийцей и преступником!

Вальтер Шримм уже чуял конец войны и хотел только одного — уйти от войны вместе с Гизелой Габоровой и ее капиталами и жить. Уйти от войны, отдаться жизни и больше никогда, никогда не веровать в «идею», потому что, как только человек уверует в нее, убийство станет для него повседневной рутиной, которую придется чем-то разнообразить. Гизела — газель!.. Вальтер, Вальтер, дорогой мой!.. Хорошо, хорошо, хорошо с тобой, хорошо будет уйти с тобой… Возьми все ценное!.. Возьму…

Оконные стекла в шталевской гостиной дребезжали от далекой канонады.

— Газель!