Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

Я у тетки, мы сидим с ней, доброй, тихой женщиной, в четвертый раз повторяющей мне (как будто я вообще ничего уже не соображаю), что мое происхождение четырежды по мечу и дважды по прялке [47] То есть по мужской (мечу) и женской (прялке) линии. относится к колониховским земанам, дворянам то есть. За заслуги на гайдуцкой [48] Гайдук — здесь: вооруженный слуга у дворян. службе прапрадед Рачка получил привилегии и земли в Дюрковом поселении, выращивал виноград, сеял хлеб. Но все богатство внука его внука заключалось уже лишь в девятерых детях, младшей из которых была теткина мать и моя прабабушка. Что же произошло? По официальной версии, отец прабабушки отказался объявить себя венгром и признать родным языком венгерский [49] Властями Венгерского королевства, входившего в Австрийскую, а затем в Австро-Венгерскую империю, проводилась насильственная мадьяризация народов, населяющих подчиненные Венгрии земли; начатая в XVIII в., особенно сильной была во второй половине XIX в. , по неофициальной, передаваемой шепотом, отец прабабушки проиграл все свои владения в карты. «И таким образом, — непременно добавляет дежурную фразу тетка, — твоя мать, будь она мужчиной, носила бы земанский титул. Третье поколение Рачки участвовало в земанских выборах, не имея ни гроша за душой. Так-то вот».

Так-то.

Мой род.

Я у жены. Бывшей. Первой. Мужа ее нет дома. Дети на работе. Поэтому я просто у жены.

Разговор не клеится, зацепиться ему не за что, скользит — как голыш по поверхности воды. Я не решаюсь сообщить свою самую важную новость. Потому сижу и слушаю.

— …остался ты с нищенской сумой! Алица — (моя вторая жена) — не проливала слез, не заламывала попусту руки, она свое урвала. На меня взъелась за то, что ты дал мне отступное. Скажите пожалуйста, какой-то там дом и сад! Заботы и хлопоты! Еще и Валика — (моя следующая жена) — заявилась просить совета, как заставить тебя отвалить детям кусок побольше. У тебя, похвальбун, язык, что ли, чешется всюду трезвонить о своих доходах? Сколько же она с тебя содрала? А этой солохе загорацкой взял и подарил дом с машиной! — (Мадлене, моей последней жене, узаконенной государством!)

Сижу, жую резиновую яичницу, делаю задумчивый вид — дескать, сейчас, минуточку, вытяну из себя утешительный ответ.

— Кошки разорались, чуть не надорвались, что при старании из печеного яйца живого цыпленка высидишь, — чуть ли не пропела она мне какую-то свежеиспеченную присказку.

— Как это? — только и произнес я, не вдаваясь в подробности.

— Да для тебя кошки эту песенку и на гребешке сыграют, — без умолку трещала она, не оставляя в покое ни единого загиба в моем ухе. По этой самой причине в свое время я и съехал от нее.

— Ты преувеличиваешь! — заметил я, словно что-то понял.

— Ах так! Ну что ж, выкладывай начистоту, зачем пожаловал.

— Тряхнуть стариной!

— Скажи еще: вспомнить старые добрые времена.

— От доброты кони дохнут, я тоже чуть ноги не протянул.

Она выхватила у меня из-под носа сковороду, хотя прекрасно знала, что изо всей яичницы я люблю именно поджаренную нижнюю корочку.

— Он еще и попрекать меня будет! — раскипятилась она.

Я понимал, чем допек ее, и, встав, принялся выскребывать приставшую к сковороде яичницу прямо в раковине.

— Не стоит кричать, — миролюбиво заметил я, потому что она прямо-таки захлебнулась и потеряла дыхание, а я намеревался перевести разговор в спокойное русло, чтобы сообщить о своей болезни.

— А втихомолку не имеет смысла горло драть, — набрав воздуха, закричала она и, снова схватив сковороду, треснула ею о стол.

Я вернулся к столу.

— Раз мы с тобой не можем договориться мирно… — перешел я на совсем уж кроткий тон.

— Почему ты говоришь во множественном числе?! Сразу чувствуется училка.

— Любая беседа подразумевает участие как минимум двоих.

— Двух более или менее нормальных! — Она назидательно подняла вместо указующего перста утюг, которым гладила.

— Ладно, ненормальный я, в чем и убеждаю тебя уже восемнадцать лет.

— Ладно так ладно. Что такое страшное я спросила? Спросила, чего ты приехал. Правильно?

— Выходит, я приезжаю, только когда мне что-нибудь нужно?

— Я тебя, во всяком случае, не приглашала! И ты прекрасно знаешь, что для Петра это не самый приятный сюрприз.

— Его же нет дома, — огрызнулся я. — А если б я его застал, давно бы смылся.

— Хватит врать-то!

— Спасибо за яичницу. — Я поставил сковороду в раковину. — Что нового у детей и вообще?