Альфонз Беднар - Современная словацкая повесть

— Хорошо, если так. А то они еще оберут меня как липку.

— Зачем им это нужно?

— Постарайся подойти, сынок.

— А почему, собственно, я? Пригласила бы Зузку, тем более она заинтересована в этом! Пусть проследит за всем.

— Она тоже потом договор подпишет… — растерянно сказала мать. — Ты уж не оставляй меня одну…

— Если Зузка узнает, что я у тебя был в такой момент, опять начнет скандалить.

— Не начнет. Ты побудешь, посмотришь, послушаешь и уйдешь. Что в этом плохого? Чего скандалить?

— Станет кричать, что я лезу не в свои дела. — Франтишеку и в самом деле не хотелось лезть в это дело.

— Нет, лучше ты приходи. И пораньше, надо их встретить вместе.

— Постараюсь вырваться. — Он не был уверен, что его отпустят с работы раньше.

— Не забудь, к двенадцати! — напомнила мать.

Было уже за полдень, а он все еще тащился по окраинному району, который с юга замыкался оградой речного порта. Чугунные пики ограды, схваченные вверху и внизу длинными стальными полосами, торчали из низкого бетонного основания. За ними шумел порт, изрезанный сверкающими рельсами железнодорожных путей, с длинными пакгаузами из красноватого глазурованного кирпича, со стрелами грузовых кранов, с голубоватой гладью речной излучины, которая, несколько десятков лет назад перекрытая плотиной, превратилась в акваторию порта. А за портом вдалеке на острове бушевала пышная растительность, зелень которой закрывала вид на саму реку.

С запада этот район изогнутой линией огибало древнее городское укрепление. Изначально единая крепостная стена теперь во многих местах была протаранена лентами дорог и шоссе, некоторые башни настолько разрушились, что грозили обвалиться и придавить проходящих мимо, поэтому их разобрали, а другие, покрепче, наоборот, были восстановлены и снаружи даже отреставрированы, и теперь их используют для самых разных целей, чаще всего под склады; а в общем городское укрепление так и осталось границей между старым городом и новыми микрорайонами, которые начали возводиться с начала пятидесятых годов.

С севера и отчасти с востока этот район отделяло от остального города несколько обширных кладбищ, составляющих как бы единый некрополь. И хотя через кладбища проложены дорожки, пользуясь которыми можно раза в два сократить расстояние, люди, как правило, предпочитали обходной путь, избегая безлюдные кладбищенские аллеи, где им становилось не по себе.

Он быстро шагал по маленьким улочкам с приземистыми, обычно обшарпанными и тесно прижавшимися друг к другу домами с небольшими двориками, сырыми и темными, с чахлой зеленью крошечных палисадников, приютивших у себя какое-нибудь одинокое деревце, куст сирени или виноградную лозу; эти улочки отличала причудливо изогнутая линия крыш, разнообразных по форме и высоте, когда-то покрытых ярко-красной черепицей или сероватым хрупким шифером, но впоследствии залатанных чем попало — черепицей другой формы и цвета, кровельным железом, а то и обыкновенным толем, которым принято покрывать крыши сараев, курятников или голубятен.

Он торопился и уже почти бежал мимо старых обитателей этих мест, мимо знакомых с детства людей, пытающихся остановить его и завязать разговор.

Может, оценщики задержатся или устроят обеденный перерыв, утешал он себя, но чем ближе подходил к Сиреневой улице, тем больше понимал, что опаздывает, и сильнее ускорял шаг.

Эх, жаль, не удалось прийти вовремя, но что поделаешь, не смог он уйти с работы раньше… Эксперты из строительного управления уже, должно быть, приступили к делу, и обиднее всего будет, если он явится к шапочному разбору…

Да, оценщики быстренько осмотрят обе комнаты, кухню, чулан, чердак, крошечный палисадник и дворик, все зафиксируют в своих блокнотах, затем разнесут данные по графам, все подсчитают, подберут соответствующий коэффициент, перемножат, получат итоговую сумму и сообщат наконец, сколько стоит мамино владение…

Он несся, отмахиваясь от тех, кто окликал его, желал поговорить.

И вот наконец Сиреневая улица.

Мимо соседа Богуша, который неожиданно вынырнул на его пути, Франтишеку проскочить не удалось.

— Ты где был так долго? Мать издергалась — семь раз выходила тебя встречать! — закричал на него сосед.

— Что делать, работа…

— Сегодня все решается, а ты опаздываешь! — отчитывал его сосед, и Феро виновато опустил глаза. Он снова почувствовал себя сорванцом трудных послевоенных лет, а у соседа, который отчитывал его, словно и не было седых волос. — Эх, Феро, Феро…