Ян Ленчо - Соло для оркестра

3 апреля 1981 года.

И в Гималаях случаются дни, когда чувствуешь себя отлично и радуешься, что живешь на свете. Мы в базовом лагере. Тут прекрасно, тепло. Врач лечит больных (пока лишь пустяковые недомогания), повар готовит еду, ребята греются на солнышке, кое-кто, как и я, пишет письма или делает записи в дневнике. Если наверху ты валишься с ног от усталости, то здесь, в базовом лагере, снова чувствуешь себя человеком. Кажется, шерпы рассказывали что-то веселое — их смех заразителен. Иногда они добродушно подтрунивают над кем-нибудь из нас. Я полюбил их и восхищаюсь ими. Можно сказать, что это короли среди носильщиков. Перетаскивать грузы в долинах они отказываются, носят только от 5000 м и выше. Меня удивляет спокойствие этих людей, нигде и никогда они не торопятся. И не только потому, что в Гималаях слишком торопиться вообще нельзя. Спокойствие — в них самих. В укладе их жизни. Причем это характерно не только для шерпов, но и для других непальцев, большинство которых ходят босиком.

Наши носильщики тоже экономят обувь, выданную им в начале подъема к базовому лагерю. Они предпочитают ходить босиком по снегу, по камням, по воде и кишащей пиявками грязи. Непал — страна без асфальтированных дорог. Но я боюсь, я страшусь того, что когда-нибудь, лет этак через 50—100, под Макалу или Джомолунгмой будет проведена обогреваемая автострада, а восход солнца над раковиной Лхоцзе туристы будут наблюдать, нежась в постелях современных кемпингов, и пощиплет их не мороз, а только «шили» — острый красный перец, жгучая приправа здешних блюд. Специальные пушки будут вызывать снежные обвалы, а туристы станут аплодировать этому аттракциону. И даже если небо вдруг побелеет, как молоко, что предвещает неожиданную перемену погоды, ни с кем ничего не случится: стоит укрыться в баре напротив — и вся недолга. Не будет и нынешних транспортных затруднений, связанных с привычной для Гималаев нелетной погодой: пассажирские ракеты, обладающие скоростью звука, будут летать строго по расписанию. Пожалуй, не хотел бы я дожить до таких Гималаев будущего, когда из царства ветров, мороза и одиночества они превратятся в шоу для туристов. Почувствуют ли вообще посетители Гималаев, что они оторвались от Земли и пребывают в каком-то ином мире? Возможно, поэтому я и люблю так местных жителей, так ими восхищаюсь. Не за то, что они носят грузы сами, а не возят их на вьючных животных. (Обычно они тащат груз на спине в большой корзине, облегчая ношу охватывающей лоб лямкой.) Меня восхищает их стойкость, умение улыбкой и весельем встречать самые тяжкие передряги. Они воюют с непогодой, с бурными реками, которые через несколько часов после начала дождей становятся безбрежными потоками, с пиявками, с мошкарой, с угрюмыми, топкими дебрями, с колючими зарослями вокруг рисовых полей, с покрытыми вечной эрозией отвесными склонами, со сланцевыми завалами, с оползнями, которые разрушают и уничтожают дороги и горные тропы, а подчас увлекают за собою в пропасть целые скалы. Но, несмотря на все, эти люди сильны и красивы. Горы научили их терпеливому вниманию, изумительному спокойствию и бесконечному упорству…

Примечание: Случилось важное событие, вернее — торжественное событие! Гонец принес почту, и мне приходится бросать дневник. То, что пишут мне другие, сейчас интересует меня значительно больше, чем то, что пишу я сам. Есть в здешней жизни всего два не менее торжественных момента, чем приход почты: когда кому-нибудь повезет на охоте и когда шерпы раздобудут нам барана. Пишет ли мне кто-нибудь? Есть ли письмо от Марии? Или мне придется завидовать тем, кто получил много писем? Пока кончаю в надежде на вести с родины, которые пойдут кочевать из уст в уста… Вмиг мы забыли даже про Макалу. Ведь это всего-навсего гора, а дома — люди, приславшие нам весточки!!! Приславшие? И хотя совсем недавно мне казалось, что с Гималаев видны все окна мира, теперь ужасно хочется получить обыкновенное письмо из дому.

Примечание: (Спустя два часа.) Пришло письмо от Марии! Как я обрадовался! Сперва десять раз кряду пробежал страничку глазами и только потом начал понимать, что пишет Мария. Она здорова, дома все в порядке! Гора с плеч! Оглядевшись вокруг, я заметил, что и Якуб неподалеку от меня читает письмо. И сразу пахнуло холодом: письмо и конверт точно такие же, как мои. Я прошел за его спиной и успел прочесть полфразы: «…только тогда я буду счастлива!» Мария написала Якубу! Я узнал ее почерк, даже цвет пасты в ее шариковой ручке! Якуб мне улыбнулся и протянул письмо: «Хочешь прочесть?» Но я отрицательно покачал головой. Снова во мне копится злоба, и я тщетно с ней борюсь.