Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

– Но я не Гильяно, – возразил Ян, все еще протягивая клинок. – И я не собираюсь оставаться в вашем Доме. Мне не нужен нож.

– И все-таки возьми, – мягко отстранил дон Марко его протянутую руку. – Пусть нож будет моим подарком, – почти ласково проговорил он.

Юлия Сакович споткнулась о высокий порог, больно ушибла ногу. Служитель, который провожал ее в кабинет дона Гильяно, услужливо поддержал Юлию под локоть. Но та стряхнула его руку, как мерзкого жука. Она появится на главном в своей карьере интервью самостоятельной, уверенной в себе, а не хромой кобылкой, над которой дон Гильяно сможет посмеяться.

Юлия давно задумала взять интервью у главы таинственного семейства, а если Сакович что-либо планировала, всегда претворяла это в жизнь. Она настаивала, она упрашивала, она разведывала и вынюхивала, она готова была лишиться пальца (мизинца или любого пальца на ноге), не слишком важного для набора текста на стандартной клавиатуре, чтобы добиться своего. И она получила приглашение в Дом Гильяно. Ее предупредили, что в Доме запрещена любая аппаратура, никаких фотоаппаратов и диктофонов. За всю историю мировой журналистики ни один дон Гильяно не общался с прессой, поэтому Юлия готова была безропотно вернуться в каменный репортерский век: к блокноту и ручке, а также альбому и карандашу. Ради такого дела Сакович, преданная журналистскому делу, накануне интервью взяла несколько уроков рисования.

– Раз вы не разрешаете фотографировать, можно будет нарисовать ваш портрет? – первым делом спросила она.

Дон Гильяно лишь указал ей на кресло у стола, представлявшего собой необъятное чудовище, обтянутое кожей аллигатора.

– Вижу, вам чужды идеи защиты природы. – Сакович тут же черкнула несколько слов в блокноте, его она держала наготове.

Секретарь дона Гильяно – молодая женщина, бледная то ли от пудры, то ли от волнения, – вздрогнула от столь явной непочтительности. Юлия и на нее обратила свое телескопическое внимание:

– А вступали вы, дон Гильяно, когда-нибудь в интимные отношения со своей секретаршей?

У Марии было трое детей от дона Марко, неудивительно, что она снова вздрогнула.

– Мы ведь договорились, синьора Сакович, что на вопросы личного характера я отвечать не буду, – спокойно ответил дон Гильяно.

– Но мы не договаривались, что я не буду их задавать! – сощурилась она.

Секретарь Мария нырнула за книжный шкаф, чтобы не видеть наглого лица журналистки.

– У вас один час, – напомнил дон Гильяно.

И Юлия взяла с места в карьер:

– Вы переселились на остров. Почему? Покинули Неаполь в связи с итальянской «войной кланов»?

– Ни одна война кланов не может влиять на перемещение Дома Гильяно.

– И все же клан Ди Лауро проиграл клану Сичьониста контроль над неаполитанским наркокварталом Секондильяно. Без малого через год вы решаетесь на переезд. Может, и ваши интересы были задеты?

– Дом Гильяно не связан с неаполитанским наркобизнесом.

– Неужели? Правда? – расхохоталась Юлия. – Может, вы ангелы в белых кружевах? Или подняли планку выше – до мирового оборота наркотиков? «Не связан», потому что является звеном, которое связывает?

– Не понимаю ваших намеков, синьора Сакович.

– Хорошо, зайдем с другой стороны, – не растерялась Юлия. – Почему столь закрытая от общества семья наконец-то приоткрыла свои двери?

– Вы очень настаивали, синьора.

– Да, это я умею. – Во время беседы она набрасывала портрет дона Гильяно резкими штрихами. Суровый мужчина, набравший лишний вес. Крупная голова, черные с проседью волосы, набрякшие брови, глубокие, как ущелья, складки у рта. А у глаз – ни морщинки, будто дон Гильяно никогда в жизни не улыбался. – А вы умеете укрывать людей, место которым в тюрьме. Ведь вы приютили у себя в Доме этого кровожадного парня, Яна Каминского? Громкое вышло дело.

– Яна Каминского оправдали. Предложить вам что-нибудь? Чай, кофе, спиртное?

– Кофе с коньяком, пожалуйста. На работе я пью, в отличие от святош, – заметила она и повторила вслед за доном Гильяно: – Яна Каминского оправдали, но ведь это не повод привечать его как родного?

– Он – сирота. Ему некуда податься. Почему я не могу оказать помощь человеку, который только что чуть не получил пожизненный срок за убийство, которого не совершал?

– О, да вы, дон Гильяно, сама доброта! Означает ли это, что вы готовы удочерить, например, меня?

– Нет, Юлия, вас Дом Гильяно удочерять не станет. Вы производите впечатление хорошо устроенной в жизни особы.