Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

Ян отстранился. С тревогой спрашивая:

– Тебе больно? Страшно?

Она мотала головой: нет, нет.

Но он твердил свое:

– Могу сделать так, что ты не будешь чувствовать боли, но тогда я не буду знать, когда мне остановиться.

Одну руку он, словно невзначай, положил на ледяной куб. Лед потек под рукой. Рыба соскользнула с пьедестала и отправилась в последнее плавание. На полу стремительно собиралась лужа. И он ледяной рукой, которая стремительно нагревалась с каждой секундой, провел по ее груди.

Раскаленные трубы теплотрассы. Левая сторона – сплошной ожог. Почему ей суждено постоянно умирать в огне?

– Пожалуйста, не надо, – взмолилась она.

– Передумала?

– Нет, но…

– Больно?

– Еще нет, – под его пристальным жгучим взглядом она не могла врать. – Но будет… будет… У меня уже так было, – содрогнулась она.

Громыхнула железная дверь, огромный силуэт заслонил проем:

– Что вы здесь делаете?

Фамильные черты лица, как высеченные в скале, высокомерный взгляд. Гильяно.

– С лилу? – И Ада увидела, как брезгливая гримаса ползет по лицу вошедшего. – В жизни не видел подобного извращения. Выметайтесь!

Перед закатом все вышли в Сад срезать белые розы. «Время Великой Жатвы…» – провозгласил дон Гильяно. Целые корзины восхитительной «Морской пены» с цветками белыми по краям и перламутровыми к середине, их нанижут на нити и растянут по бальной зале. «Колониальную белую» – любимицу дона Марко – свяжут в букеты и укрепят на стенах, одна из них проведет праздник в петлице дона Гильяно. Крохотные розочки, полудикие, больше похожие на шиповник, чем на окультуренных, выведенных с любовью, выращенных дорогих красавиц, их рассыплют по всему дому. Розы сорта «Карт-Бланш» украсят дам Гильяно – безупречно белые, ароматные. Сама невинность под ножом. Цветы срезали не садовыми ножницами, а родовыми ножами Дома Гильяно – такова была традиция.

Ада бродила по Саду и удивлялась: как прекрасны розы в поместье Гильяно! Столепестковые, как взрыв; строгие высокие бутоны – прямо модницы-секретарши; бесшабашные, разворошенные, как девчонки после сна, с растрепанной прической; загадочные, с резным краем, путаные, как лабиринт.

– Тони, не ходи по корням, ты же мне все цветы вытопчешь! – возмущался Ян.

– Не ходи, не дыши, не плюйся… – ворчал Антонио. – Что прикажешь, святым духом на небо подняться? «Великий Садовник лишил нас вечной жизни…» – заблеял он, переминаясь с ноги на ногу, не мог он спокойно стоять с охапкой роз в руках, а Ян все срезал и срезал розы.

– Хватит! – неожиданно для себя крикнула ему через невысокую живую изгородь Ада. – Жалко ведь.

– И то верно, – поддержал ее Антонио, – я уже еле дышу от этих роз. Вот начнется у меня аллергия, узнаете тогда, что значит артиллерийский чих! – И он потащил охапку в дом.

– Это тебе, – Ян протянул Аде белую розу. – Ее зовут Афина. Немецкий сорт.

Ада всматривалась в розу, как в зеркало: в ее кристально белых лепестках готово было отразиться и небо, и Ада. Посередине бутона – как шарик сливочного мороженого, туго стянутые друг другом нераскрывшиеся лепестки.

– Очень красивая.

– Похожа на тебя.

– Спасибо, – растерянно шепнула Ада. Никто еще не сравнивал ее с белой розой.

А Ян, чтобы сгладить неловкость, объяснил:

– Белая роза – самая сложная задача для селекционеров, очень трудно добиться чистоты цвета, он так и норовит соскользнуть в оттенки: желтый, кремовый, розовый. По-настоящему белая роза – это редкость.

Он должен понять, он должен твердо запомнить и выжечь в сердце: она никогда не будет любить его так же, как он ее. Любовь демона невозможно вынести – ни как дар, ни как бремя. Но как же ему хотелось, чтобы его любили! Пусть тише, меньше, без надрывов, без трепки сердца в лохмотья. Просто любили.

Она ведь никогда не полюбит его так, чтобы об этом сказать вслух. И уж конечно, не полюбит его настолько, чтобы молчать об этой любви. Молчать, как молчит камень.

– Опять вы милуетесь? – гаркнул Антонио у Ады над ухом. – Скоро твой жених от тебя откажется, помяни мое слово. Ян, нам еще «Double delight» срезать надо, и побольше. Никто не хочет заниматься этим гнусным делом, придется нам с тобой, как «ближайшим наследникам»… – скривился он в жуткой гримасе.

– Что за гнусное дело? – поинтересовалась Ада.

– Американский сорт, бело-красные розы. Ими выстилают дно бассейна в холле, – нехотя пояснил Ян.

Зато Аменти был более словоохотлив: