Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

Исполины, великаны… придушенные смирительными рубашками, скованные ремнями, обитатели лечебницы были лишены своего величия, сила уходила из их рук, а революционные планы становились безжизненными камнями в умах. Плененные принцы, короли в изгнании, они были лишены своих земель, своих покоев, трона, могущества. Им не суждено было вернуться в цветущий сад психоза, даже за стенами лечебницы их ждала лишь пустыня разочарования. Выжженная пустыня былых идей. Без эмоций, без страсти, без красоты, без совершенства и гармонии. Пустыня, которую не возродить. Мертвая идея. Долина призраков.

Ян чувствовал, как Бронзовый дворец прорастает сквозь него, строится из его клеток, его крови, грозди сосудов украшают карнизы. И не тысяча шестьсот колонн держат своды дворца, а кости Яна стоят на месте колонн. И не бронзовые листы покрывают кровлю, а кожа Яна натянута на стропила.

– А есть в твоем дворце двери? – спросила Дина.

Ян сначала не понял, о чем она говорит:

– Что?

– Двери. Между комнатами в твоем дворце есть двери?

Вспомнить было несложно:

– Нет. Дверей нет.

– А знаешь, почему? – отвлекся от игровых карточек Дан (он вытряхнул их из коробки и раскладывал по клеткам игрового поля). В этой игре, становясь на клетку, нужно было взять карточку и зачитать поучительный стишок. – Потому что двери – это книги, которые ты прочел. Приобретенный опыт. Чужой взгляд. Иной мир. Тебе никогда не приходило в голову, что обложка настоящей бумажной книги похожа на дверь. Ты открываешь ее – и оказываешься в другом месте: там другие дома, другие комнаты и люди – тоже другие. Ты не прочел ни одной книги, поэтому в твоем дворце нет дверей. И комнаты этого дворца ничем не отделены, они перетекают из первой во вторую, из второй в третью…

– Что это за дворец? Вы тоже его постоянно видите? – спрашивал Ян у близнецов. Дан не любил вопросов и не давал прямых ответов. Дина же пыталась объяснить ему:

– Ты сам его создаешь.

– И ты в нем правишь, – подхватил Дан.

– Даже так: дворец – это ты сам, – уточнила Дина.

– Зачем менять роль правителя на роль плебея? – вопрошал Дан. – Тебя ничто не держит. Ты можешь управлять всеми, кого ты видишь.

– Но зачем мне это нужно? – недоумевал Ян. – Они ведь не настоящие. Они – плод моего воображения. Они исчезнут, стоит мне проснуться.

– Но ты не просыпаешься, – возразил Дан. – К тому же не они, а ты – плод их воображения. Каждый видит в тебе разное. Для одних ты мессия, для других – великий учитель, еще для кого-то – хранитель кольца, волшебник, паломник в страну Востока, парфюмер, призрак из кошмара. Они сами наделяют тебя тем, что для них желанно, страшно или отвратительно. И ты можешь весь мир превратить в Бронзовый дворец.

– А что будет с людьми, которые окажутся в нем?

Дан беспечно махнул рукой:

– Они даже не поймут, что с ними происходит. В человеке всегда есть изъян, что-то, не дающее ему спокойно жить. Ты можешь вытащить это на поверхность. Человек забудет обо всем и будет сосредоточен только на этой своей «занозе». Ну, твой ход, Ян!

Ян Каминский старался не верить близнецам и не следовать их советам. Они не нравились ему. Он чувствовал дразнящее дыхание угрозы, исходящее от Дана. Будто их битва еще впереди. За участием и милосердием Дины тоже скрывалось что-то… Он и сам не мог понять, что именно. Но ее дружелюбие было напускным, Ян это чувствовал. Он никогда не замечал, кто из них троих выигрывал в той детской игре. Просто потому, что игра была всего лишь предлогом, чтобы заставить его, Яна, сидеть к ним лицом.

И все же в больнице в те редкие дни, когда его отпускала головная боль и не корчил приступ, он пытался читать. Великий Гэтсби и пантеон характеров Достоевского, шахматист Цвейга с расщепленным разумом, чудовище доктора Франкенштейна, сильные люди Хемингуэя, голова профессора Доуэля, страшилки Эдгара По: ворон и колокол, маска красной смерти, Анабелл Ли (как будто пациентам было мало своих кошмаров)… Он перечитал все, что можно было найти в больничной библиотеке.

Чтение давалась ему с трудом. Он медленно разбирал то, что написано на странице. Буквы плясали и не хотели объединяться в слова. Вместо написанного в его сознании возникал какой-то другой текст, и Ян не мог понять, откуда он берется. Если бы он был внимательнее, то понял бы, что ему доступно то, о чем читатель может лишь мечтать: Ян мог «читать» мысли автора.

Он удивлялся, насколько человеческий разум изобретателен в выдумке. Как людям нравится создавать злодеев и героев, дирижировать вечной битвой добра и зла. Они складывают образы в слова, как в сундуки, и думают, что творят новый мир. А на самом деле повторяют мир старый. Прописывают свою судьбу, которая давно запечатлена у них на ладонях.