Александра Груздева - Демоны Дома Огня [litres]

– Это нож? – спросила она дрожащим голосом, показывая на футляр.

– Да, – озадаченно ответил Ян.

– Покажи, – попросила она пересохшими губами.

– Ада, нам пора ехать, – напомнил Антонио, он готов был силой увести ее от Яна и его ножа.

Но она заупрямилась:

– Не поеду, пока он не покажет.

Ян осторожно достал нож. Она видела подобное один раз в жизни. И не могла забыть зловещий изгиб клинка. Нож Ашера Гильяно.

Острота лезвия завораживала, казалось, дотронься едва-едва – порежешься, и Ада не в силах была оторваться от тусклого мерцания стали, превозмогая желание провести пальцем по острому краю. Нож был чистый, без следов крови, но перед глазами Ады текли кроваво-красные реки. Нож погружается в них по рукоятку, и кровь не стекает с него, а обволакивает лезвие, собираясь в несмываемые бурые пятна. Кровяная ржавчина становится крепче, разъедает поверхность и навсегда остается внутри стали, как память обо всех жертвах. Кровь не смоешь, она проступает изнутри даже на чистом клинке. Ада дрожала. Она была на грани обморока.

– Ада?

– Это твое? Откуда у тебя этот нож?

– Это подарок.

– Дай его! Дай мне! – чуть ли не в истерике просила она. Ян протянул ей нож рукояткой вперед. Она коснулась и вскрикнула, отдернув руку, – порезалась, не о лезвие, а о какой-то шип возле рукоятки.

– Зуб Шивы. Надо было быть осторожнее. – Он забрал у нее клинок и спрятал в ножны.

– Чей зуб? – Она держала палец во рту, язык солоновел от крови.

– Нож не должен возвращаться в ножны, не обагренный кровью.

– Это ведь нож Ашера Гильяно? – спросила она.

– Откуда ты знаешь?

– Я видела этот нож. Он не отдал бы его тебе. Он бы не отдал его никому. Нож всегда был с ним. – Слова давались с трудом, мысли ворочались медленно, как мельничные жернова. – Это ты убил его.

– Этот нож не убивает, – вклинился Антонио. – Он открывает дверь в другую жизнь. Это не нож, а ключ.

Но Ада не слушала его, она не могла поверить в то, что тощий подросток способен справиться с Ашером Гильяно.

Ян хотел приблизиться, она выставила вперед руки – только не подходи.

– Нет! Нет! Ты убил его, – повторила она уже тише. Его сапфировые глаза превратились в черные провалы. Все краски мира вдруг исчезли. Бесцветная волна жевала трупный берег.

– Он еще может вернуться в Дом, – сухо бросил Ян и отвернулся.

Она рванулась к нему:

– Как? Как он может вернуться?

Ян уже чувствовал, как в нем клокочет черная кровь лилу. Он начнет раздуваться, как каракатица, если не выпустит ее на свободу, если не даст ей возможности слиться с солью океана, делиться и размножаться, образовывать новые союзы клеток, – и однажды, кто знает, может, поднимется из воды его прежнее племя, и он больше никогда не будет одинок. Кровь древнего существа придала ему смелости:

– Если ты пообещаешь остаться со мной.

Она не помнила, как Антонио увел ее. Очнулась уже в машине. Аменти за рулем, Андре де Кавальканти – рядом с ним. Она с Анжелин на заднем сиденье. Антонио бросил косой взгляд в зеркало, заметил, что Ада пришла в себя, и через минуту сказал:

– Осторожнее с Яном. Ты можешь проиграть. Не поддавайся эмоциям. Одно неверное слово в Доме Гильяно – и ты попадешь к ним или к их демонам в рабство навсегда.

Аду затрясло. Она вдруг поняла, что упустила возможность все исправить. Осознание ошибки, упущенного момента было диким, фатальным, она забилась в руках Анжелин и закричала:

– Он может воскресить его! Он может это сделать. Я видела, как он вернул девочку с того света! Мне нужно обратно. Тони, поверни обратно! Я соглашусь быть с ним! Я на что угодно соглашусь!

– Ты не слушаешь меня. – Антонио и не думал поворачивать обратно к пляжу. – Скажи спасибо, что на этот раз ему не удалось связать тебя обещанием. Но я не смогу быть рядом все время. В другой раз тебе придется решать самой.

Закат был единственным, что связывало Ашера с Домом Гильяно. Он провожал день вместе с семьей, салютуя багровому светилу, вобравшему в себя всю ярость дня. Раздоры, споры, битвы, обиды, поражения, как и успех, и слава, и достижения, – все сгорало в закатном огне. Погребальный костер полыхал в небе, чтобы завтра нежным ростком могло взойти юное солнце. Время ничего не значило в Доме Гильяно.

Но здесь, в мире смертных, время значило многое. Оно бежало в один конец. И с каждым днем времени у Ашера становилось меньше. Люди – песочные часы с крупинками времени, заключенными в них самих: когда минуты истекают, их больше неоткуда взять, нет той гигантской руки, которая бы перевернула часы и запустила бы отсчет снова. Ашер надеялся, что сможет сам протянуть руку и повернуть ход событий.