Илья Ильф - Двенадцать стульев [litres, Полная версия романа]

В этом заведении учились только дети из бедных еврейских семей. И обучение – бесплатное. Оплачивала его община.

Казалось бы, не было причины не указать название учебного заведения в книге Александрова, опубликованной вскоре после распада советского государства. Цензуру, вроде бы, отменили.

На самом деле имелась причина – все та же. Стоит подчеркнуть, что книгу, в 1993 году выпушенную, подготовили к печати гораздо раньше.

В набор рукопись сдана 5 августа 1991 года, а до этого – по советским правилам – автору нужно было пройти немало этапов. И речь идет лишь о формальных.

Надлежало предварительно в дирекцию издательства подать заявку. Там определялись тематика, объем издания, сроки подготовки рукописи.

После обсуждения и одобрения заявки в различных инстанциях автор заключал договор с дирекцией издательства. Там сроки подготовки вновь корректировались. И книга попадала в издательский план. Но какого года – зависело от многих факторов, включая и произвол директора.

Когда договор заключали, начинался этап редактирования. Насколько он будет долог – зависело от трудолюбия редактора и количества цензорских претензий.

Наконец, подготовленные к печати материалы сдавали в набор. А после сверки – подписывали к печати.

От заявки до публикации проходило обычно несколько лет. Следует отсюда, что договор заключен во второй половине 1980-х годов. Очерки же, составившие книгу, написаны еще раньше. Эпоха тогда была советская, и пришлось автору вместе с редакторами лавировать между цензурными установками.

Когда подготовленные к печати материалы поступили из редакции в типографию, было уже неважно, еврейское ли училище окончил Ильф. А несколькими годами раньше – вопрос почти что принципиальный.

Дочерью Ильфа в упомянутых сборниках приведены и документы, относящиеся к периоду обучения. Потому ясно, что за дисциплины осваивал будущий писатель: Закон Божий, русский язык, арифметику, географию, историю, геометрию, физику, счетоводство, технологию металлов, технологию дерева, чистописание, черчение техническое, черчение геометрическое, ремесло, механику [156]   Ильф. А. Илья Ильф в Одессе. С. 17. .

Кстати, «ремесло» он изучал токарное. Но, как явствует из документов, мог работать электриком, чертежником, счетоводом и т. п.

Отметим также, что не случайно «Одесское 2-е казенное еврейское училище» в «Двойной автобиографии» названо «технической школой». Тут как минимум две причины.

Во-первых, задача перевода всегда подразумевает минимизацию количества реалий, нуждающихся в комментарии. Долго пришлось бы объяснять французским читателям, какими факторами обусловливалось в Российской империи создание именно еврейских казенных ремесленных училищ.

Ну а во-вторых, изменение названия соответствовало интенциям одного из соавторов. Ильф явно избегал экскурсов в свое ученическое прошлое.

Дело тут не в еврейской специфике. Ильф явно избегал указывать, что получил лишь начальное образование. В его раннем литературном окружении – нетипичный случай, вот и стала тема больной.

Это, кстати, подчеркнул весьма авторитетный отечественный исследователь – Я. С. Лурье. Медиевист решал в данном случае задачи истории советской литературы. Но публиковался за границей, используя псевдоним. В 1983 году парижским издательством опубликована его полемическая монография «В краю непуганых идиотов. Книга об Ильфе и Петрове» [157]   См.: Курдюмов Авель Адамович <���Лурье Я. С.>. В краю непуганых идиотов. Книга об Ильфе и Петрове. Paris: LaPresselibre, 1983. Здесь и далее цит. по: Лурье Я.С. То же. СПб, Изд. Европейского Университета в Санкт-Петербурге, 2005. .

По словам Лурье, отношение Ильфа к уровню своего образования было грустно-ироническим. Что, в частности, подтверждалось фразой из так называемых записных книжек, частично опубликованных Петровым: «Закройте дверь. Я скажу вам всю правду. Я родился в бедной еврейской семье и учился на медные деньги».

Лурье отметил, что опубликованное в 1961 году пятитомное собрание сочинений Ильфа и Петрова включает и записные книжки, но – без вышеприведенной фразы. Пропущенное цензором ранее упоминание о «еврейской семье» оказалось неуместным более сорока лет спустя. Тенденция, однако.

Применительно к теме своего образования Ильф обходился без объяснений в печати. Они были востребованы, когда объектом историко-литературных штудий оказалась биография советского классика.