Илья Ильф - Двенадцать стульев [litres, Полная версия романа]

В 1982 году одесские газеты планировали интервью ко дню рождения Катаева. Но в «юбилейных» публикациях новая версия была неуместна, да и для подтверждения требовались документы, тогда недоступные.

Доступными они стали, когда советского режима уже не было. И версия косвенно подтвердилась: как отмечает комментатор, в Одесском губернском военном комиссариате служил П. П. Туманов – «начальник следственно-судной части, член “Комиссии по отправке бывших офицеров и военных чиновников в тыл”».

Одесса считалась прифронтовым городом, и задачу предотвращения мятежей решали чекисты, изолируя в концентрационных лагерях тех, кого считали потенциально опасными. Но бывшие офицеры подлежали также учету для возможного использования в армии, чем и занимался ОГВК. Одна из задач начследсудчасти – взаимодействие с ОГЧК при арестах, мешавших формированию резерва. Ко всему прочему, Туманов был и «председателем Военно-следственной коллегии» [51]   См.: ГАОО. Ф. Р.-4509. Оп. 1. Ед. хр. 8. Л. 261. .

Конфликт с чекистами был неизбежен. Однако начследсудчасти оказался под надежной защитой. Формально он лишь выполнял распоряжение вышестоящих инстанций, в свою очередь руководствовавшихся приказом всевластного тогда народного комиссара по военным и морским делам – Л. Д. Троцкого. Да и партийное руководство города не позволило бы арестовать коммуниста без достаточных на то оснований.

В силу должностных обязанностей начследсудчасти имел право контролировать расследования повсеместно. И контролировал постоянно, буквально вырывая арестантов из чекистской тюрьмы. Так что Бельский с тумановской помощью освободил Катаевых.

Туманов – ровесник Бельского и родился тоже в Одессе. Вероятно, там получил среднее образование, был и студентом. Не исключено, что дворянин: о «социальном происхождении» сведения в анкетах невнятны – «учащийся» [52]   См.: ГАОО (Партархив). Оп. 2. Ф. 3. Д. 168. Л. 34: См. также: Там же. Д. 619. Л. 71. .

К большевикам примкнул в 1917 году. Вскоре и партбилет получил. Служил в Красной гвардии. Участник киевского подполья 1918 года.

Затем – армейский политработник. Исполнял обязанности следователя ОГЧК с февраля 1920 года.

Точно установить, когда Туманов познакомился с Бельским, пока нет возможности. Ясно только, что не позже февраля 1920 года.

Бывшего политработника не увлекала чекистская служба. Через месяц добился перевода в губком партии – на должность секретаря Военного отдела. Руководил им С. Б. Ингулов, в Одессу направленный ЦК партии Украины [53]   Там же. Д. 171. Л. 2.; Там же. Д. 55. Л. 93–93 об. См. также: Там же. Д. 168. Л.34–34 об. .

Военный отдел курировал вопросы снабжения армии, мобилизации коммунистов и т. д. Ингулов, похоже, был вполне доволен секретарем, но вскоре тот подал рапорт о переводе «на польский фронт» [54]   См.: Там же. Д. 171. Л. 12. См. также: ГАОО. Ф. Р-4509. Оп. 1. Д. 16. Л. 281. .

Направлен в Политотдел 45-й Советской дивизии. Кстати, ее подразделения заняли Одессу в феврале 1920 года. Начдивом же был успевший и ранее прославиться И. Э. Якир [55]   Там же. Л, 294. .

«Политотдельскими кадрами» традиционно формировали военно-административные учреждения. И с 19 июня 1920 года Туманов – начследсудчасти ОГВК.

Конфликты с ОГЧК начались практически сразу. В интересах армии бывший политотделец добивался, чтобы только его подчиненные вели расследования по делам военнослужащих Красной армии, а также «бывших офицеров и военных чиновников».

Формальных оснований хватало. Тюрьмы переполнены, арестанты месяцами под стражей, армии срочно нужны так называемые военные специалисты, а в ОГЧК запросы начследсудчасти если и не игнорировали вовсе, то, как писал Туманов руководству, отвечали невнятно – «общими местами» [56]   См.: ГАОО. Ф. Р-4505. Оп. 1. Д. 11. Л. 4. .

Чекисты не сумели бы сократить непомерно долгие сроки расследования, даже если б захотели. В большинстве своем они еще не освоили соответствующие навыки. Попросту арестовывали всех, кого считали подозрительными, затем пытались выявить их связи с антисоветскими организациями вне Одессы, при этом главным инструментом была пресловутая революционная бдительность.

Расстреливали обычно по своему усмотрению. Судебными процедурами не утруждали себя. Но ситуация изменилась: с февраля 1920 года был формально отменен «красный террор».

Формально дела полагалось теперь в судебные инстанции передавать. А там для вынесения смертного приговора требовалось уже доказательства вины предоставить или хотя бы их наличие имитировать [57]   См., напр.: Фельдман Д.М. Терминология власти. Советские политические термины в историко-культурном контексте. М.: РГГУ, С. 147–190. .