Илья Ильф - Двенадцать стульев [litres, Полная версия романа]

Однако в любом случае артиллерийская служба Катаева закончилась в декабре 1916 года. Вольноопределяющийся подал рапорт о переводе и, согласно послужному списку, был принят «на сокращенный курс при Одесском пехотном училище».

Казалось бы, решение странное. Мог бы вскоре держать экзамен на офицерский чин и стать артиллерийским прапорщиком. Затем служить и дальше в своей бригаде.

Причина, обусловившая решение, угадывается. В качестве своего рода передышки выбраны четыре юнкерских месяца. Ранее был почти год солдатчины. А это, помимо рутинной службы, частые смены дислокации, постоянное, обязательное при обустройстве артиллерийских позиций рытье окопов и траншей, погрузка и разгрузка снарядов, дров, продовольствия, жизнь в сырых землянках, жара, холод, вши – надоело. В училище, пусть и пехотном, жить полегче.

К тому же Катаев – не просто юнкер. Все же унтер-офицер, направленный в училище из действующей армии. Таким – уважение, особые льготы. Например, внеочередные увольнения в город. А вернулся он в Одессу, и было куда пойти.

Февральская революция 1917 года радикально изменила государственное устройство. Сословные привилегии были упразднены, и сын чиновника уравнялся в правах с потомственными дворянами. Однако война продолжалась. Согласно послужному списку, 29 марта Катаев «произведен в прапорщики армейской пехоты и назначен в распоряжение штаба Одесского военного округа».

Затем получил очередное назначение – в прифронтовую полосу. 9 апреля прибыл к новому месту службы и внесен в списки «46-го пехотного запасного полка младшим офицером 3-й роты».

Так называемые запасные полки – учебные. Первичное обучение или переподготовку там проходили мобилизованные.

28 июня прапорщик Катаев отправлен на передовую вместе с пополнением. Был «зачислен в списки 57-го пехотного Модлинского полка младшим офицером в 7-ю роту».

Готовилось очередное наступление. Вскоре оно и началось. 11 июля Катаев ранен – при исполнении служебных обязанностей.

С поля боя доставлен в полевой лазарет. Рана не считалась легкой – осколок снаряда почти навылет пробил бедро. Требовалось стационарное лечение.

Катаева перевезли в один из ближайших госпиталей. Попал опять в Одессу. Там и узнал, что согласно приказу по «IV армии от 5 сентября 1917 г. № 5247 награжден орденом Св[ятой] Анны 4 ст[епени] с надписью “За храбрость”».

Орден этот крепился на эфесе офицерской шашки. В темляке – темно красная лента, по ней золотыми буквами надпись: «За храбрость».

Такую награду получали толькоучаствовавшие в боях офицеры. На военном жаргоне орден – по цвету ленты – именовался «клюквой».

Кстати, Л. Н. Толстой после Севастопольской обороны получил такой же орден. Мечтал о большем, но «клюквой», по свидетельствам ряда современников, гордился.

Было чем гордиться. Искать службу на Кавказе уехал великовозрастный неудачник, так и не сумевший найти область социализации, а вернулся офицер, севастопольский герой, аннинский кавалер, наконец, писатель, уже добившийся всероссийской известности.

Орденом гордился и Катаев. В его прозе «клюква» упоминается неоднократно. Боевая награда. И биографам о ней рассказывал [17]   См., напр.: Галанов Б. Валентин Катаев: Размышления о Мастере и диалоги с ним. М.: Художественная литература, 1989. С. 7. .

Возможно, что выздоравливавший после ранения прапорщик успел тогда реализовать свою мечту. Прошелся, наконец, по одесским улицам во всем парадном великолепии офицерского наряда, позже не раз описанного классиком советской литературы: фуражка салатового цвета с лихо примятой – фронтовой шик – тульей, узкий лаковый козырек надвинут почти до переносицы, оливково-зеленый китель, золотые погоны, темно-синие щегольские бриджи и, конечно, канты по швам, хромовые, или даже шевровые, антрацитного блеска сапоги, коричневые ремни портупеи, револьверная кобура на поясе справа, а слева – шашка.

Это было б «тонно», как тогда говаривала офицерская молодежь. Имелось в виду щегольство, однако не вульгарное, а соответствующее положению. Не случайно и Катаев упоминал в прозе уже 1960-х годов о «тонняге-артилллеристе».

Остался бы в артиллерии, имел бы право носить и шпоры. Но такая роскошь пехотинцу в тылу была не положена. Зато Катаеву полагался аннинский – красно-золотой – темляк на шашку и нарукавная нашивка за ранение. Так что издали замечали бы: идет офицер-фронтовик, храбрец, раненный и награжденный.