Ирма Грушевицкая - Нечто большее…

Я выдержала испытание — нападения не последовало. Мистер Рассел сделал шаг назад.

— Благодарю!

В ответ я только и смогла, что кивнуть. Он заходил по комнате, на ходу поправляя бабочку, проверяя запонки. Я же, оглушённая, ещё некоторое время стояла на месте.

Что это было? Параллельно с ударами сердца в крови пульсировало кое-что ещё, чему пока я не могла дать определение. Это точно был не страх. Где-то в солнечном сплетении образовался жар, который постепенно опускался в низ живота. Как только мистер Рассел отошёл от меня, это странное жжение исчезло.

В горле внезапно пересохло. Я подошла к столику, где стояли бокалы, налила в один из них шампанское и сделала несколько быстрых глотков.

Пузырьки ударили в нос, и я закашлялась.

— У вас всё в порядке?

Я закивала, безуспешно борясь со слезами и горловыми спазмами. Перед глазами снова оказался платок, и в этот раз я даже не думала отказаться.

— Его я обязательно верну.

Стараясь не испортить макияж, я аккуратно промокнула глаза.

— И снова не стоит. Вы готовы, или хотите воспользоваться ванной?

— Готова, — мужественно проговорила я.

Мистер Рассел предложил мне руку, и я, зажав в кулачке платок, приняла её.

На приёме мистер Рассел практически сразу меня покинул. Точнее, Фиби перехватила его, как только мы вышли из лифта.

— Доминик Стивенсон хотел бы поговорить с вами перед началом официальной части.

— Родригез здесь?

— Уже на пути в отель. Его вылет задержали на два часа.

— Хорошо. Как только он появится, немедленно сообщите. Извините, мисс Райли. Надеюсь, вы найдёте, чем себя занять. — С этими словами мистер Рассел удалился вместе с сопровождающей его Фиби.

Я испустила про себя долгий вздох облегчения: всё оказалось не настолько страшным. Вечер действительно мог стать приятным. Среди присутствующих я увидела знакомые лица и уже через пять минут была вовлечена в беседу с компанией адвокатов из Бостона. Пару раз в толпе я замечала Джеймса. Он меня, к счастью, нет.

Обеденные столы располагались в дальнем конце зала. Там же стояла импровизированная сцена, на которой в данное время небольшой оркестр наигрывал джазовые мелодии.

Спустя полчаса были убраны красные ленты, отделяющие обеденную зону, и приглашённые начали занимать места за столиками.

Я села за самый крайний из них вместе с пожилой супружеской парой и двумя мужчинами, с одним из которых была шапочно знакома по Нью-Йоркской ассоциации. Стул рядом со мной оказался свободен. Не сказать, что я очень удивилась, когда через минуту на него опустился Джеймс.

— Как тебе удалось достать приглашение на этот приём?

— Мне кажется, или ты и вправду разучился здороваться?

Я с удовольствием заметила, как покраснели кончики ушей Джеймса: верный признак, что он раздражён.

— Не знаю, что происходит, но ты должна это прекратить! — прошипел он в мою сторону.

— Прекратить что?

— Преследовать меня!

— Преследовать тебя?! — переспросила я.

— Именно! Мне кажется, мы расстались достаточно цивилизованно, чтобы играть в подобные игры.

— О чём ты говоришь?

— Я говорю о том, что раскусил тебя, Элизабет. Так знай: твои старания ни к чему не приведут. Между нами всё кончено, и точка!

Я столбенела. Так вот, оказывается, что думает Джеймс: я здесь, чтобы попытаться вернуть его!

Резкие слова должны были вот-вот сорваться с моего языка, но в это время нас прервала Фиби:

— Мисс Райли, мистер Рассел приглашает вас за свой столик.

Джеймс обалдело уставился на девушку:

— Что?!

Когда я поднялась, мужчины, сидящие за столом, вежливо встали. Джеймс же остался сидеть. Следуя за Фиби, я чувствовала, как его взгляд буравит мне спину.

За центральным столом я оказалась единственной представительницей слабого пола. Меня сразу же начал опекать пожилой мужчина, который оказался членом сенатской комиссии. Мистера Рассела не было, и я немного расслабилась, позволив уговорить себя на бокал шампанского.

Оркестр прекратил играть, все взоры обратились к сцене. Мистер Рассел появился под гром аплодисментов и приветственные выкрики. Он улыбался, и я в очередной раз отметила, как легко он овладевает вниманием всех присутствующих. Сила его личности хлестала через край. Каждый человек в зале хотел быть причастным к ней. Из него получился бы прекрасный политик — настолько ловко и органично мистер Рассел смотрелся на сцене. Все взоры были обращены к нему. Даже снующие между столиками официанты почтительно замерли.