Ирма Грушевицкая - Вызов (дилогия)

— Тебе не жарко? — презрительно начинаю я.

— Неа.

— Может, хоть куртку снимешь?

Майк мотает головой.

— Под ней ты, небось, воняешь как скунс, вот и не снимаешь.

Майк смотрит на меня мрачно.

— Ты когда-нибудь чувствовала, чтобы я вонял?

Я морщусь, хотя вынуждена согласиться: от Майка всегда приятно пахло.

— Неа.

— Вот и молчи тогда.

Он сидит под деревом, играя во рту сухой травинкой, а я всё раскачиваюсь на своей старой качели, которой нет уже больше пятнадцати лет.

— Мне не хватает наших споров.

— И мне, Майки.

Солнце пробивается сквозь сосновые ветки и падает на его лицо. Мальчишеское, юное, именно такое, каким я любила его вспоминать. Его волосы ещё не острижены. Гладкие, они собраны в низкий хвост, и на макушке, там, где попадает солнце, отливают синевой.

— По-моему, это были не споры. Мы просто любили друг друга подначивать.

— Угу, — согласно кивает он. — Когда ты злилась, у тебя так подрагивали губы, будто ты вот-вот расплачешься. Меня это чертовски пугало, если честно.

— Да я еле сдерживалась, чтобы не засмеяться! Больше двухсот фунтов мускулов, громадный рост, а взгляд — как у провинившегося детсадовца. Конфликт формы и содержания.

— Фига себе конфликт! — Майк выплюнул соломинку и сел ровнее. — Я чуть в штаны не делал, когда ты начинала злиться. Всё думал, что допеку тебя когда-нибудь, и ты меня бросишь меня.

— Я бы никогда не бросила тебя, Майки.

— Знаю, капелька.

Я продолжала раскачиваться, подставляя лицо солнцу. Так хорошо, так спокойно. Это место будто окружено светлой аурой, не пропускающей ни единого раздражающего звука или образа. Покой. Абсолютный покой.

— Майк, я всё хотела спросить тебя…

— Ну.

— Зачем тебя понесло в Ванкувер? Неужели, ближе подарка не нашлось?

На его смуглом лице расползлась широченная улыбка.

— Неа, не нашлось.

Он снова замолчал. Знакомое раздражение разливалось внутри, и я с удивлением заметила, что соскучилась по этому ощущению.

— Знаешь же, что я это ненавижу, — процедила я сквозь зубы.

— Что именно?

Вопрос был задан настолько наигранно, что немедленно захотелось стянуть с себя кед и швырнуть в Майка.

— То, что из тебя надо всё вытаскивать клещами. Говори, что хотел подарить.

Плечи Майкла затряслись от беззвучного смеха.

— О, тебе бы понравилось!

Моя рука потянулась к шнурку.

— Ой-ой, не надо. — Он поднял вверх обе руки и громко рассмеялся, обнажая в улыбке идеальные белые зубы. — Я хотел купить машину.

— Машину? — Я остановила качели. — Ты хотел купить мне машину?

— Ага.

— И купил?

— Почти. Договорился с хозяином салона и даже аванс внёс. Кстати, тебе его вернули?

— Не знаю, — пожала я плечами. — Пол занимался всеми делами, когда я… Ну, после того как…

Майк понимающе кивнул.

— И как это ты решился купить мне машину?

— Ну, я подумал, что не подобает жене лучшего механика западного побережья ездить на таком уродце.

— Ах, так тебя это всё-таки задело! — протянула я, мгновенно вспоминая старый разговор в ночном клубе. — Бедный ты, бедный. Самолюбие, значит, взыграло?

— Есть немного, — послушно согласился Майк.

— И какую машину ты собирался мне купить?

Майк назвал марку. Я удивилась.

— Необычный выбор.

— Одна из самых безопасных. И надёжная. "Майбах", конечно, надежнее, но его я бы не потянул.

— У Дилана "Майбах", — зачем-то сказала я.

— Знаю. Он лучше заботится о вас, чем я.

— Не говори так, Майки. Я всегда знала, что мы с Максом для тебя важнее всего.

— А я и не говорю. Я говорю, что его забота качественней. У него больше возможностей.

— Я была счастлива с тобой, Майки.

— Знаю, капелька.

Солнце постепенно клонилось к закату. Деревья, окружающие задний двор, отбрасывали на траву длинные тени. Подул прохладный ветерок, позволивший наконец дышать. Одной рукой я подняла волосы, подставляя ему вспотевшую шею.

Майкл, прищурившись, смотрел на верхушки деревьев. Я помнила этот взгляд: он что-то напряженно обдумывал.

— Он любит Макса, Майки. И меня любит. И Эбби.

— Я это вижу. И знаешь, лучше бы он оказался не таким хорошим. Я даже ненавидеть его не могу, хотя иногда очень хочется.

— Прости меня, пожалуйста.

— Не надо, Ливи. Я бы всё равно ушёл. И что с тобой было бы, если бы не Дилан?

— Ты видел, что было со мной, — тихо проговорила я.

— Да. И очень от этого страдал. Если бы я мог тогда хоть что-то изменить…

Странно, я всегда думала, что заплачу, когда Майк заговорит о моей измене. Но слёз не было. Я чувствовала, что здесь не плачут. В этом месте даже на серьёзные темы надо говорить с улыбкой. И пусть это улыбка сожаления, но она очищает получше нескончаемого потока слёз. Радость успокаивает.