Ирма Грушевицкая - Лабиринт

Надо прекратить анализировать. Это совершенно не помогает от пульсирующей в висках боли. Мэтт встал и на нетвердых ногах прошелся по комнате. Кто-то снял с него ботинки, оставив в брюках и рубашке, которые после проведенной в них ночи выглядели изрядно помятыми. Это ерунда, главное — найти пиджак, в котором должен быть телефон и бумажник.

Он нашел его на маленькой кухоньке, которая примыкала к комнате. Аккуратно разглаженный пиджак висел на спинке старого деревянного стула, стоящего рядом с покрытым дешевой бумажной скатертью столом. А на этом столе ровно посередине стоял полный стакан воды и — о, чудо! — знакомый бело-зеленый бутылек. Спасибо Господу за малые радости!

Мэтт бросил в воду сразу три таблетки аспирина, еле дождался, когда они растворятся и жадными глотками осушил стакан. После этого опустился на стул, вытянул руки на столе и положил на них голову. Как хорошо!

Когда боль начала отступать, Мэтт позволил себе открыть глаза и сразу увидел сложенный пополам лист бумаги, который он пренебрежительно отбросил, потянувшись за стаканом. Взяв его одной рукой, Мэтт развернул листок и попытался сфокусироваться на расплывающихся строчках. Несколько раз он прочитал послание, написанное красивым, каллиграфическим почерком. Там был указан адрес, где он находится «чтобы Вы смогли вызвать такси», уверение, что в ванной он найдет все, что нужно, а также просьба, уходя, посильнее хлопнуть дверью, «…до характерного щелчка. Вы поймете, о чем я».

Все это было странно. Очень и очень странно. Мэтту совершенно не хотелось принимать здесь душ, но посетить ванную комнату однозначно стоило.

Никакой ванны здесь, разумеется, не было. Зато была душевая кабина, занавешена пластиковой шторой. Рядом с щербатой, но чистой раковиной на невысоком табурете лежало белое пушистое полотенце, нераспечатанная зубная щетка и новый кусок мыла. Все было приготовлено для него. Изучая этот банный натюрморт, Мэтт пытался разобраться в своих чувствах. Прилагательного «трогательный» в его лексиконе никогда не было, но это мыло, этот аспирин и заботливо повешенный пиджак, и доверие, которое хозяйка обезличенного дома оказала ему, оставив одного — все это его, действительно, трогало. Мэтт не мог вспомнить, когда в последний раз кто-либо о нем заботился по доброй воле. За заботу, как и за все остальное в жизни, Мэтью Крайтон привык платить.

Он все-таки принял душ. Почему-то казалось, что это будет важно для той, кто, вернувшись, увидит, что он не пренебрег ее гостеприимством. Вода была чуть теплая, но это даже было хорошо: с ее помощью головная боль полностью прошла, и, выйдя из душа, благоухая дешевым земляничным мылом, Мэтт снова почувствовал себя человеком.

Он вернулся в комнату. Его ботинки стояли у кровати, строго параллельно друг другу. Непонятно почему, но в этом Мэтт снова углядел непривычную для себя заботу. Неожиданно он очень пожалел, что совершенно не помнит вчерашнего вечера, вернее, ту его часть, которая привела его в этот дом. Наверняка, он ехал на такси и, наверняка, не один, но никаких воспоминаний о своей спутнице у него не было. Черт, а ведь он заинтересовался. Да, это смешно, но Мэтту нестерпимо захотелось узнать, кто она.

Еще раз, теперь уже внимательно, он оглядел комнату. Кровать, на которой он спал, занимала ее добрую половину. То, что находилось рядом с кроватью, накрытое пледом, оказалось полуспущенным надувным матрасом. Под пледом Мэтт обнаружил подушку в нарисованной на нее мультяшной Красавицей, вероятно, составляющей пару поразившему его ранее Чудовищу. Глядя на это неудобное ложе, Мэтт испытал глубокое потрясение, осознав, что именно на нем хозяйка квартиры провела прошлую ночь.

Вещей у нее оказалось немного. Да, в попытке выяснить что-либо Мэтт открыл дверцы встроенного шкафа. Это было верхом неприличия, но внутри него поселилось странное и совсем не обоснованное чувство, что у него есть на это право. Два вполне приличных костюма — темно-синий и черный; три совершенно одинаковых белых рубашки, вероятно, одеваемых под них, маленькое черное платье, заботливо накрытое прозрачным чехлом. На полках он обнаружил аккуратно сложенные свитера более ярких расцветок, чем остальной гардероб и несколько пар брюк. Обувь в шкафу стояла так же ровно, как и его ботинки — носочек к носочку. Из шеренги удобных и практичных туфель на низком каблуке выбивались розовые кеды, украшенные вышитыми бабочками. Они выглядели здесь чужаками, как и сам Мэтт, но их вид неожиданно его подбодрил.