Ирма Уокер: Отец на час

Элисон опаздывала на первый в этот день визит — престарелому пуделю миссис Парди надо было сделать ревакцинацию от паравируса. И все же она остановилась на секунду перед воротами, чтобы полюбоваться на латунные таблички при входе, на одной из которых красовалось ее имя.

Элисон Вард, ветеринарный врач…

Вот уже три года, как Элисон закончила университет в Дэвисе, штат Калифорния, но буквы после ее имени, подтверждавшие, что она — полноправный врач-ветеринар, до сих пор приводили ее в восторг и придавали бодрости, когда приходилось тяжело.

А это бывало довольно часто. Конечно, Элисон уже выиграла несколько сражений, но борьба не закончена, далеко не закончена. Она завоевала доверие большинства клиентов, привозивших в клинику мелких домашних питомцев — животных-компаньонов, как называл их доктор Эрл, — но когда фермерам из окрестностей Санта-Терезы требовался ветеринар, они неизменно обращались к доктору Эрлу или доктору Хэбершэму. А если в этот момент ни один из двух врачей не мог ими заняться, они обращались к другим ветеринарам и никогда к Элисон.

«Все придет», — говорила себе девушка, непроизвольно расправляя при этом хрупкие плечи. В конце концов она ведь хороший ветеринар. И упорства ей не занимать. Ведь ей все же удалось закончить престижный ветеринарный курс в Дэвисе, пережить семь лет ординатуры, а потом получить место в штате у доктора Эрла Глассера, одного из известнейших в Северной Калифорнии хирургов-ветеринаров.

Примут ее когда-нибудь и фермеры — всему свое время. А сейчас… ее ждет миссис Парди, и кто сказал, что старенький полуслепой пудель менее важен, чем породистая кобыла. Для миссис Парди, например, ее песик гораздо важнее.

«И для меня тоже», — подумала, улыбаясь, Элисон.

Она откинула со лба прядку непослушных волос, поправила лацканы пиджака, придала лицу серьезное выражение — ей всегда казалось, что это должно располагать к ней клиентов. Элисон мрачно подумала, что внешность — один из ее недостатков. Кто станет воспринимать тебя всерьез, когда у тебя широко расставленные зеленые глаза, приподнятые словно в полуулыбке уголки рта и веснушки вокруг носа, как у тринадцатилетней школьницы, делающие тебя совсем уж не похожей на тридцатилетнего специалиста. Да еще рыжие волосы — ну как тут оценить твой профессионализм и выдержку?

Вот и приходилось стягивать волосы на затылке в тугой узел и репетировать перед зеркалом сосредоточенное выражение лица. Но это срабатывало не всегда. Большинство клиентов относились к ней подозрительно до тех пор, пока Элисон на деле не доказывала свой профессионализм.

Как только Элисон открыла дверь приемной, в нос ей ударили знакомые запахи эфира и хлороформа, а также мокрой шерсти, мочи и дезинфектанта. В длинной узкой комнате с ротановой мебелью, кафельным полом и фотографиями породистых лошадей в дубовых рамках на стенах уже собралось несколько клиентов со своими питомцами: мистер Арнольд с бультерьером, страдавшим астмой, Маргарет Чилтон, в корзинке которой копошился очередной выводок бирманских котят, и еще несколько незнакомых людей, сидевших с подавленным видом, какой бывает обычно у хозяев заболевших животных.

Элисон улыбнулась мистеру Арнольду, одному из первых принявших ее клиентов доктора Эрла, остановилась ненадолго, чтобы выразить восхищение котятами миссис Чилтон, обошла вокруг лужицы на полу, которую старательно не замечал смущенный владелец колли.

За конторкой в другом конце приемной сидела миссис Чэмберс, медсестра средних лет, работавшая с доктором Эрлом с тех пор, как он открыл ветлечебницу двадцать лет назад. Подняв голову, регистраторша неодобрительно посмотрела на Элисон.

— Вы опоздали, мисс Вард, миссис Парди уже здесь. Чтобы не терять время, я проводила ее в третий бокс.

У миссис Чэмберс был такой обвиняющий тон, что Элисон едва сдержалась, чтобы не пуститься в объяснения по поводу помятого обода на ее стареньком грузовичке. И почему это регистраторша все время называет ее мисс Вард, а не доктор Вард или хотя бы доктор Элисон? Впрочем, только после трех лет совместной работы миссис Чэмберс вообще удостоила ее имени. До этого она тщательно избегала прямых обращений, а когда это становилось невозможно, просто говорила Элисон «вы».