Сергей Дигурко - Песок и время

— На том свете выспимся, Фархад.

Поев, Сергей спустился по ступенькам в туалет. Помыв с мылом руки, услышал, как автобус снизил ход.

— Аджабия, — объявил остановку водитель.

— Сколько еще до Сирта? — спросил Сергей.

— Шесть часов, — ответил тот и открыл дверцу, скрывающую за собой двигатель. — Хороший дизель «фиат»?

— Хороший, только вот обороты плохо держит. Слышишь, какие перебои?

— Да, и что предлагаешь сделать, хабир?

— Воздух из системы выпусти. Вон та заглушка, открути ее и ручным насосом прокачай систему. Понял?

Водитель, усмехнулся, но все же выполнил тот перечень работ, который ему предложил Мартынов.

— О, да ты мастер! — воскликнул удовлетворенно, показывая вверх большой палец руки.

— Поехали, поехали, — похлопал его по спине Сергей и, укрываясь от пронизывающего ветра, дующего с уже близкого моря, скрылся в салоне автобуса.

«Шесть часов, значит, только к утру будем на месте», — подумал Сергей.

В четыре часа утра автобус въехал в Сирт и, неожиданно свернув с главной магистрали на перекрестке направо, поехал в сторону моря. Проснувшиеся ливийцы спросили у водителя, в чем дело, но тот, что-то буркнув себе под нос, продолжил движение.

Спустя пятнадцать минут «Неоплан», шипя тормозами, остановился у КПП городка советских специалистов, светом галогенных фар выхватив спящих прямо на песке, в обнимку с автоматами, охранников.

— Вот дела, на междугородном автобусе прямо к подъезду, — сказал Фархад Сергею.

— Уважают, наверное, — ответил тот, и они, поблагодарив водителей, зашагали к своим виллам.

В окне спальной комнаты и в ванной горел свет. Сергей вставил свой ключ в прорезь замка и, стараясь не шуметь, открыл дверь. Навстречу в халате вышла удивленная Таня и, увидев его, бросилась к нему на шею.

— А мы тебя уже и не ждали… Все нет и нет. Скоро Новый год, месяц прошел, а от вас ни слуха, ни духа.

Сергей, обняв и поцеловав жену, понял, как он все-таки соскучился. Соскучился по ней, по сыну.

Слегка отстранившись от жены, снимая куртку, спросил:

— Как Андрей? Что свет в ванной горит?

— Картошки жареной за ужином поел, а теперь его тошнит, живот болит, — ответила Таня.

Сергей закачал головой:

— Вас оставлять одних совсем нельзя.

— Вот и не оставляй больше, пожалуйста.

Дверь ванной открылась и оттуда сонный и босой, держась за живот, вышел, качаясь, Андрей.

— Да он зеленый весь, — нахмурился Сергей. — Сынок! Привет!

— Привет, папка, — ответил тот и плюхнулся без сил на кровать.

— Живот болит? — укрывая его одеялом, спросил отец.

— Болит, уже почти не болит. Ты почему так долго не возвращался? — обнимая Сергея за шею, шептал Андрей.

— Все, все, обещаю тебе, больше на такое время от тебя никуда не уеду.

— А если поедешь, то бери нас с собой в следующий раз. Договорились, папа?

— Засыпай, засыпай, — не ответил на вопрос сына Сергей.

Уложив сына спать, Мартыновы вышли в холл.

— Сереж, а что это у тебя одна половина лица темная, загорелая, а другая, светлая? — спросила его Таня.

— Бороду отпустил, а перед самым отъездом из Кофры сбрил, — ответил Сергей.

— Зачем, дурашка, нам бы показал.

— А! — махнул рукой Сергей. — Надоела борода, колется.

— Как вы там вообще, в Кофре?

— Пошли спать, малыш. Потом, все потом…

Таня, поняв, что от мужа ничего сегодня не добьешься, легла в кровать, прильнув к мужу всем телом.

Не успел Сергей толком уснуть, как в дверь настойчиво постучали.

— Что за черт? Кому я в такую рань понадобился?

Посмотрел на часы, семь утра.

— Пошли все к Аллаху.

Повернулся на живот и обессиленно провалился в тягучий сон.

Ближе к обеду, когда солнце заглянуло в спальню, Мартынов потянулся, открыл глаза и, увидев спящую рядом с собой жену, понял, где он находится, и довольно улыбнулся.

— Приехали.

Выпив кофе и одевшись, вышел на улицу и направился к вилле Петрова. Осторожно постучал.

Дверь открыла Юркина жена, Люба. По ее лицу было видно, что она недавно плакала.

— Приехал Юра? Как он?

— Приехал в восемь часов утра. Знобит его все время. Сереж, как это случилось?

— Он сам тебе ничего не говорит?

— Так он спит. Выпил стакан самогонки залпом и отключился.

— Молодец, Юрок.

— Что молодец? На плече повязка, кровь… Молодец, — заплакала Люба. — Что с вами там приключилось? Ковалевского спрашиваем, спрашиваем, отвечает: «Не волнуйтесь…» Как же не волнуйтесь…

— Успокойся, Люба. Вернулись ведь… Все нормально будет. У него сквозное ранение, ерунда, заживет.