Сергей Дигурко - Статист

— «Ужин», — хлопнуло окошко в двери.

Кирилл взял алюминиевую тарелку с дымящейся жидкой перловой кашей, в которой плавало несколько кусочков свиной тушенки, прозрачный чай в зеленой кружке, два куска темного хлеба. Сел за стол и дуя на ложку, продолжал размышлять: — Мозаика. Карточный домик. Один не верный ход, Кирилл, и ты вылетел с татами с пожизненной дисквалификацией. И как сработали ребята? Сразу же после смерти Эдика. Совпадение? Вряд ли.

Закончив ужинать, собрал посуду, постучал в дверь:

— Адвокат мой приехал?

— Откуда я знаю, — ответил прапорщик.

— Следователя вызовите.

— Завтра. Уже ночь скоро.

— Мне нужно срочно, понимаете?

— Завтра.

Кирилл походил по камере. Четыре шага до одной стены, пять до другой.

Лег на кровать и уснул.

Утром после завтрака Позднякова доставили в кабинет Сухова.

Навстречу ему поднялся адвокат Белозерцев:

— Здравствуйте, Кирилл Павлович.

— Здравствуйте, Иван Иванович. Вы ознакомились с моим делом?

— Да, вполне.

— Что намерены предпринять?

— Вам предъявили факты по статьям, в которых обвиняетесь?

— В том все и дело, что предъявили, но по минимуму, — ответил Кирилл.

— Сейчас предъявим по максимуму, — вошел Гранкин с Суховым.

Бросил на стол папку: — Здесь уже полный комплект документов: счета в зарубежных банках, финансовые потоки, список лиц через которых осуществлялись поставки вооружения боевикам в Чечню, в Афганистан, на Ближний Восток…

Кирилл внимательно просмотрел документы: — Ясно.

— Что ясно? Согласны давать показания? — спросил Гранкин.

— Не совсем.

— В чем же тогда ясность?

— Я могу переговорить со своим адвокатом один на один?

— Вполне. Оставим их Сухов.

Кирилл подсел к Белозерцеву: — Сейчас поедете на вокзал, там, в ячейке камеры хранения возьмете сумку. В ней компьютерная дискета и видео — кассета. Обязательно снимите с них копии и везите сюда.

— Что в них, Кирилл Павлович?

— Доказательства моей невиновности. Быстренько, Иван Иванович. Одна нога здесь….

Белозерцев вернулся через сорок минут: — Пожалуйста, Кирилл, — протянул ему кассету и дискету.

— Включайте компьютер, генерал.

— Включи, Сухов, — буркнул Гранкин. Надел очки, придвинулся к монитору: — Что мы видим… «Оса», «Игла», «Муха»… договорные обязательства, везде Ваши подписи, Поздняков. Это, как я понимаю добровольно — принудительное признание в содеянном?

— Видео — кассету теперь просмотрите, — потребовал Поздняков.

Сухов, включив магнитофон, вставил кассету, на экране появился Подольский.

— Слушайте внимательно, господа, — закуривая, сказал Кирилл.

Гранкин буквально прилип к экрану. Сухов стоял рядом, поглядывая то на Виктора, произносившего монолог с экрана, то на Позднякова. Постепенно с его лица сползала маска неприступности. Гранкин же нервно курил, пуская в потолок клубы дыма.

— Прости, Кирилл, — монотонно говорил голос Подольского, — я слишком далеко зашел, переступил черту доверия, назад пути у меня нет. Пойми…. Сохрани эту кассету. Прощай. Удачи тебе, брат!

— Другое дело, — воскликнул Евгений.

— Не пойму, чему вы радуетесь, Сухов?

— Прямое доказательство, товарищ генерал, что заправлял всем Подольский. Алиби Позднякова на лицо.

— Не факт, — опровергнул его Гранкин. Первое: эксперты проверят подлинность записи.

Второе: может быть, они, — указал генерал длинной фалангой указательного пальца с налетом никотина на Позднякова и на экран, — договорились между собой, предвидя возможность задержания. Может быть, Подольский специально взял все на себя, чтобы отвести в сторону подозрения от начальника.

Третье: вполне вероятно, что Подольский мог сделать эту запись под нажимом, под дулом пистолета, если хотите. А? Как вам такой расклад?

— Не убедительно, — ответил Сухов. — Сделал признание, сделал запись, а потом кинулся под пули киллера, охраняя Позднякова? Что он камикадзе, шахид? Он же для очистки совести перед Кириллом душу излил. Покаялся.

— Браво, Сухов! Нашему подозреваемому уже каются в грехах как священнику, — съязвил Гранкин. — Если так дальше пойдет, то может Вас орденом наградить Кирилл?

— Делаю официальное заявление, — прервал его Поздняков. — Передавайте дело в суд, господа хорошие. Я умолкаю.

— В суд? — склонился над ухом Кирилла генерал. Вон господин Ивановский жил, был и весь вышел. До суда еще дожить нужно, не так ли? Если?

Кирилл отстранился, почувствовав горячее дыхание, — смесь табака и ужаса: