Душан Калич - Современная югославская повесть. 70-е годы

С первых же дней войны Волчий лог окружила яркая фантастическая легенда, что подкреплялось засадами партизан и надеждами жителей. В глазах народа скала рассеивала туман, отгоняла бурю, отводила вурдалаков, была живой, сияющей и благодатной, а для неприятеля — хмурой, мрачной, жестокой. Ущелье Волчий лог было объявлено неприступной партизанской крепостью, хотя там не было ни укреплений, ни охраны.

Волчий лог — голая гора, обвеваемая со всех сторон ветрами, заснеженная, без окопов, без укрытий. Серый камень, огромные глыбы — темные в ущелье и светлые на склонах, полегший кустарник, подрезанный бурей, снегом, ледяными дождями. Говорят, у страха глаза велики. На самом деле только где-то в глубине теснины громоздились груды камней, разведчики же сообщали командирам альпийских отрядов, что место это непроходимо, непреодолимо. Молву, разнесенную медовацкой и сыровацкой молодежью, лазутчики объяснили по-своему, решив, что в Волчьем логу расположились отряды бандитов и что любая попытка овладеть проклятым волчьим хребтом напрасна и тщетна.

Пипе прилагал все силы, чтобы легенда жила и молва о ней ширилась, чтобы Волчий лог считался пропастью, а для своих был мостом, особенно теперь, когда летучий партизанский отряд отправился в далекий, тяжелый и неизведанный путь. Пипе надеялся, что к его возвращению к весне соберется, вырастет, точно молодой лесок, новый отряд.

Обнаженное солнце горело, не давая тепла, словно буря обломала и унесла его горячие, пылающие лучи. Сейчас с вершины виднелись две далекие манящие долины, чем-то напоминая две постели с единым изножьем, они лежали по обе стороны горы и манили своим уютом, недоступным покоем и отдыхом. Северная песчаная долина, холодная, серо-синяя, бездонная, где, казалось, колючая стужа била как из заброшенного мутного родника, и южная, зеленая, ровная, напротив самого Медоваца, в желтом, дрожащем свете, она как бы уплывала вдаль и терзала душу, как и все желанное, пряталась за чистым золотым горизонтом. Так что мурашки пробегали по лицу и по спине.

— Люди! Послушайте меня! — обратился Пипе к замерзшим, топочущим ногами о твердую землю людям, сбившимся возле него в ущелье. — Всем придется подняться на эти склоны, по обеим сторонам дороги, вы увидите оттуда все, как в цирке!

Крестьяне удивленно загудели, а Пипе возвысил голос, перекрывая бурю:

— Стой! Не будем говорить гоп, пока не перескочим! — Быстро, взмахом руки успокоил он глухой ропот и опустил голову, делая вид, что размышляет, — эта хитрость всегда успокаивающе действовала на толпу, сосредоточивала внимание, и тогда все ожидали новостей или хотя бы свежих идей.

— Не торопитесь! — еще раз воскликнул он. — Вы спрячетесь в расселинах, возьмете камни и по моему знаку, когда я почешу затылок, высунете головы, только головы, и начнете стучать камнями по скале! Все меня поняли?! Это не трудно.

— Значит, ты ведешь нас в бой, Пипе? Ради всего святого, — с волнением произнес старик с испуганно округлившимися глазами.

— Да какой это бой! — отмахнулся Пипе с нарочитой небрежностью. — Бой, да не для всякого! Ни у кого, дорогой мой, волос с головы не упадет!

— А зачем тогда бить камнем о скалу? — старик не отставал, задетый, очевидно, небрежным и издевательским тоном Пипе, а тот ведь любого умел выставить дураком перед всем селом и всем миром.

— Увидишь! Всему свое время! Не будь любопытным! Не лезь вперед батьки в пекло! Ты меня понял, дорогой мой и хороший человек? Все поняли? Вот, погляди! Видишь, как люди поднимаются на скалу по обеим сторонам дороги, словно в цирке, чтобы лучше видеть, погляди, вот они берут камни — по одному в руку, а сейчас присядут на корточки в расселине и спрячут головы. И это видишь? Все правильно, все вы умные и послушные, быстрые, как вода!

— Я вижу, что все стоят на своих местах.

— Тебе так кажется, — улыбнулся Пипе. — Это ведь Волчий лог, друг! Здесь все может привидеться — ведьмы, кошки, оборотни…

— И такие, как ты! — оборвал его старик, довольный тем, что ему посчастливилось не остаться перед Пипе в долгу. И чтобы Пипе снова не взял над ним верх, первым стал смешно карабкаться по склону горы. Остальные последовали за ним, ехидно посмеиваясь.

Крестьяне взбирались по склонам, а стайки детей ползли за ними по скале, как улитки на изгородь. И вот уже выглядывают из-за камней на косогорах, будто птенцы из разоренных гнезд.

Пипе нетерпеливо шел вверх, подняв воротник кожанки, втянув голову в плечи. На миг он вообразил себя командиром огромной армии и сразу подумал, что это смешно, нереально, но кому до того дело? Он смотрел на поле боя хмуро, насупленно, не теряя надежды. Хорошо! Он за пультом, партизаны на сцене, народ в ложах. Внезапность принесет тройную пользу: военную добычу, о какой не мечталось, враг увидит бесчисленное множество бойцов, которые появятся по его команде, и народ будет в безопасности.