Душан Калич - Современная югославская повесть. 70-е годы

А когда мы уже почти забыли о поезде и стали толковать о лыжах и трамплинах, когда наши мысли уже витали возле покрытого снегом Богатина, показался поезд.

Все ближе, все громче…

И не успели еще вагоны остановиться, как я его увидела. Он спустился со ступенек в полном альпинистском снаряжении.

Ура!!!

А потом пришло лето с незабываемыми прогулками в горы. Комна была лишь началом! Мы поднимались на Воглу и на Орлову главу, по Усковнице до Планики, и если бы нам не помешали дожди, то, вероятно, забрались бы на самую вершину Триглава!

Открытие Тихой долины было, конечно, венцом всего, я согласна. Через Коньщицу к Драшским вершинам…

Ты думаешь, хватит сил?

Но почему же нет?

Вы обо мне говорите? — спросил он. Все гадаете, хватит ли у меня сил? А я вот назло вам пойду первым и буду ждать вас на самой вершине!

И вот мы оказались в Тихой долине. Которая вовсе не долина, а маленькая, окруженная горами поляна. Только вступишь на нее, и тебя вдруг охватывает густая, умиротворяющая тишина. Она словно подкрадывается на мягких лапах и принимает тебя в свои крепкие объятия. Даже родничок, певуче журчащий под скалами, не нарушает ее.

Бездонное голубое небо лежит над горами, и на душе становится покойно и мирно.

Остальные догнали нас, и волшебство рассеялось. Только тогда мы взглянули на окружающее трезвыми глазами и заметили тропинку, круто уходившую вверх к распятию.

Тропинка не слишком крута?

Тебя опять беспокоит, хватит ли у меня сил? — усмехнулся он.

Нет, нет, ничуть! — улыбнулась я, тогда меня в самом деле ничто не беспокоило.

Как долго он дремлет?

У меня над головой Сашин голос. Невольно вздрагиваю. Даже не слышала, как она вошла.

О, я не знала, что ты здесь.

Все с бо́льшим трудом переношу я врачей. Их всезнающие, пронзительные взгляды, которыми они смотрят на него. Их застывшие улыбки, когда они слушают мои теории о жизненной силе. Правда, теперь я говорю об этом реже.

Саша стоит у постели и слушает его пульс.

Конечно, она — исключение. Множество хороших и горьких воспоминаний сближает нас. Все последние десятилетия связаны с ней. Она была с нами в самые трудные, самые значительные минуты. Например, когда мы возвращались с Цейлона и сердце у нас готово было разорваться от любви к родной земле.

Мы подъезжали к Сежане, и нам было трудно справиться со своим волнением.

Он чувствовал, что подошел к новому рубежу своей жизни. Age Limit [21] Возрастная граница (англ.) . . Надо спешить, чтобы отдать людям богатства ума и сердца, накопленные за долгие годы. Он еще понадобится людям. Он будет им нужен.

Конечно, согласилась я, а как хорошо, что мы дома. Смотри! Ты видишь? Нас встречают. Эй, эй, Са-а-аша, Дра-аго!

Они нас заметили, машут руками.

Тонкая, в перчатке, рука Саши мечется как птица. Как испуганная птица. И большая трудовая ладонь Драго описывает широкие круги. Словно притягивает к себе поезд. Все ближе и ближе.

А дома новый сюрприз.

Только я стала искать ключ, дверь распахнулась и на пороге предстала кто? Шьора Ана, хранительница нашего очага.

Руки сложены над белым ослепительным передником, волосы гладко зачесаны и собраны на затылке в пучок. В глазах — сверкающие звезды.

Мы обнимаем ее, и все вместе входим в комнату.

Неужели мы снова дома!

Все будет хорошо! — ободряю я его.

Вскоре он с головой ушел в работу. Его избрали деканом медицинского факультета, и, кроме того, он стал читать лекции по введению в медицину.

Не тяжело тебе будет?

Тяжело? — Он изумленно глядит на меня. Да разве может быть большее наслаждение, чем отдавать свои знания людям?

И однако…

Да, да, конечно, чувство меры, умение соразмерять свои силы! Все это я от тебя уже слышал! Не беспокойся, я помню об этом!

Он по-прежнему серьезно готовился к лекциям, засиживался далеко за полночь.

Сколько ты еще будешь работать? Почему не бережешь себя? — хотелось мне спросить, но я заранее была уверена, что услышу в ответ: молодежи — все наши знания!

Ты не знаешь сегодняшнюю молодежь! Я вхожу в аудиторию, как в храм; когда я вижу их глаза…

…критически на тебя смотрящие?

Да, критические, но разумные и честные… И представляешь, я теряюсь. Мне хочется самому стать богаче, чтобы дать им как можно больше.

Последнее время у нас все поглощены реформой университетского образования. Собственно говоря, ее проводят уже давно, но пока без успеха. Как заставить врача стать ученым-теоретиком, если уже завтра он должен выйти к больным и заняться практической медициной? Как совместить?